Перевод сделан по изданию:

Reformed Free Publishing Association

Grand Rapids, Michigan

United States of America

1980

Перевод с английского И.В. Мамсурова

МОСКВА

2006

Третья из Трех Форм Единства, повсеместно принимаемых Реформатскими Церквами голландского происхождения, обычно известна как Каноны Дордрехта или Пять Статей Против Ремонстрантов. Полное первоначальное название этого исповедания таково: «Суждение Национального Синода Реформатских Церквей Соединенных Нидерландов, состоявшегося в Дордрехте в лето 1618-е и 1619-е. На котором присутствовали многие выдающиеся богословы из Реформатских Церквей Великобритании, Электорального Пфальца, Гессена, Швейцарии, Веттерау, Женевы, Бремена и Эмдена: Касательно хорошо известных пяти глав учения, относительно которых возникли разногласия в Реформатских Церквах вышеназванных Соединенных Нидерландов. Принятое 6-го мая 1619 года».

Поэтому, будете ли вы исходить из короткого, более широко употребляемого названия этого исповедания, или из полного его названия, приведенного выше, все равно ясно, как обычно и случается с официальными церковными стандартами, что с формулировкой и принятием наших Канонов связана какая-то история. И здесь опять же, как часто случалось с Церковью в прошлом, история эта связана с весьма жестокой, длительной, порой запутанной борьбой не на жизнь, а на смерть за «веру Евангелия». Для правильного понимания Канонов необходимо кратко рассказать историю этой борьбы, борьбы, охватившей Реформатские Церкви Нидерландов в годы, предшествующие знаменитому Национальному Синоду в Дордрехте.

Мы привыкли называть осужденную Канонами ересь именем ученого, но безусловно хитрого и лживого голландца Якоба Хармсена, или, как читается его более известное латинизированное имя, Иакова Арминия. Ремонстранты были арминианами, и их заблуждение известно как арминианство. Однако, нам весьма полезно понимать, что, с одной стороны, Арминий не был создателем арминианской ереси, но был ведом и научен другими людьми. И, с другой стороны, что Арминий не был лично осужден Национальным Синодом, поскольку в то время, когда наши отцы в 1618-1619 годах вырабатывали противоядие от арминианской отравы, человек, давший имя заблуждениям ремонстрантов, уже давно отошел в мир иной. Однако же, как мы увидим в дальнейшем, с исторической точки зрения отвергнутые в наших Канонах заблуждения не без причины зовутся в народе арминианством.

Реформация в Нидерландах, совпавшая с освобождением Голландии от испанского господства, носила отчетливо кальвинистский характер. Это однако не означает, что все Нидерланды были реформатскими. Лютеранская Реформация также имела в Нидерландах своих приверженцев, хотя и не столь многочисленных. Существовали также другие немногочисленные секты, такие как последователи Симонса Менно. Кроме того, имели��ь многочисленные так называемые крипто-католики и либертинцы, люди, пользовавшиеся влиянием в высших кругах голландского правительства. Тем не менее, Реформатские Церкви занимали в Нидерландах центральное место на церковной сцене. И хотя их едва ли можно назвать государственной церковью, тем не менее, они существовали с благословения правительства, финансово поддерживались правительством, и были частично под контролем гражданских властей в том, что касалось их церковного управления. Именно последнее обстоятельство и породило ту большую беду, которая обрушилась на церкви в период до 1618 года. Потому что арминиане обрели значительную поддержку и защиту со стороны правительства, в то время как верные служители и члены Реформатских Церквей в действительности подвергались преследованиям со стороны государства и местных властей. Тем не менее, Реформатские Церкви, как мы уже говорили, защищали дело Реформации в Нидерландах, и они были решительно кальвинистскими как в отношении учения, так и в отношении церковного устройства. Более того, задолго до принятия Канонов, Гейдельбергский Катехизис и Бельгийское Вероисповедание были признаны Реформатскими Церквами в качестве официальных стандартов.

Но произошло все это незадолго до того, как древний призрак полу-пелагианства появился вновь, на этот раз в тех самых церквах, чье существование во многом было вызвано желанием чистого молока Божественного Слова вместо дьявольского яда свободной человеческой воли. В действительности удивительно, как быстро после начала Реформации церкви отпали от чистой истины Евангелия, в верности которой они клялись, когда порывали с Римом. Подумайте об этом: арминианская ересь возникла спустя лишь столетие после того, как Мартин Лютер прибил свои тезисы к воротам церкви в Виттенберге, и менее, чем через сто лет после того, как отважный Женевский Реформатор попрал власть Рима. Причем возникла не спорадически, появляясь то тут то там на сцене голландского кальвинизма, но стала серьезно угрожать разделить Церковь и государство, вызвав необходимость созвать Национальный Синод, который решительным ударом ниспроверг еретических бесов, нападавших на драгоценное наследие истины изнутри самой Церкви. Ведь надо помнить, что Синод в Дордрехте был вызван далеко не маловажным делом. Конечно же, на кон была поставлена сама истина, и с этой точки зрения борьба между ремонстрантами и противниками ремонстрантов имела фундаментальную важность. Однако в годы, предшествовавшие знаменитому Синоду, сама жизнь Реформатских Церквей легла на чашу весов. Незадолго до созыва Синода в Реформатских Церквах насчитывалась по крайней мере сотня служителей, которые, сами пав жертвой арминианской лжи, приносили в жертву овец стада Божия и обманывали простецов. Имелись многочисленные случаи – благодаря тому, что ремонстранты пользовались защитой и благоволением правительства, – когда целым конгрегациям отказывалось в официальном признании со стороны государства, они лишались своего имущества, и им было запрещено собираться для общественного богослужения под угрозой штрафа, тюремного заключения или изгнания. Таким образом, золото Реформации стало быстро тускнеть на земле наших дедов. По крайней мере, так казалось со стороны. Ибо не все то золото, что блестит. И целью Божией было очистить подлинное золото, заставив его блестеть еще ярче и сильнее.

Мы не ставим перед собой задачу дать подробный отчет о развитии арминианства в Реформатских Церквах Нидерландов. Целые тома были написаны на эту тему, и, кроме того, здесь не место для подобного отчета. Мы лишь хотим привлечь внимание читателей к исторической подоплеке.¹

Хотя это может прозвучать парадоксально, Арминий не был первым арминианином. Во-первых, это так с той точки зрения, что заблуждения, поразившие в то время Реформатскую Церковь, безусловно обнаруживают свои истоки в Риме. Нет сомнения в том, что движение Реформации в Нидерландах не было полностью чистым. Какова причина и повод для такой нечистоты, нам нет нужды здесь обсуждать. Скажем только, что изучение истории показывает: смесь национального патриотизма и религиозного рвения многообразно послужила как поддержке, так и препятствию кальвинистского движения в Нидерландах. Этот последний факт частично вызван весьма ранним появлениям в Реформатских Церквах таких руководителей, которые никогда не порывали с Римом доктринально, и которые, выступая под реформатским знаменем, вскоре показали в своих проповедях и сочинениях, что не были вполне свободны от яда полу-пелагианства. Некоторые из них ранее были священниками или монахами, кого по тем или иным обстоятельствам с готовностью приняли в ряды реформатского клира. Особенно влиятельно готовили путь для ремонстрации люди, подобные Иоанну Анастасию Велуану и Хуберту Дойфхоису (Hubert Duifhuis). Однако Коорнхерту (1522-1590) в этом деле принадлежит самая большая честь. Он остро критиковал изложенное Кальвином учение о предопределении и, в действительности, предлагал в то время лишь широкую вероисповедную основу, подобную Апостольскому Символу Веры, на которой Церкви могли бы объединиться и избежать многочисленных деноминационных разделений. Именно изучение взглядов Коорнхерта позднее вызвало отпадение Арминия от реформатской веры. Другими выдающимися личностями среди предшественников Арминия были Каспар Коолхаас, Хербертс, Виггертс, Сибранди и Адольф Венатор.

Тем не менее, Иакову Арминию принадлежит неоспоримая честь соединить вместе все эти еретические элементы и создать из них партию, ставшую вскоре столь влиятельной в Голландских Церквах. На его личности и его сочинениях мы должны остановиться подробнее.

Арминий родился в 1560 году в Оудеватере (Oudewater). Он рано лишился отца, но обрел покровителей в лице двух реформатских служителей – Таффина и Петра Бертия, которые финансировали его образование в небольшой в то время Лейденской Академии. В возрасте двадцати одного года он закончил свое обучение в Лейдене и, поддерживаемый гильдией торговцев Амстердама, был послан на обучение в Женевский Университет. Там он подпал под влияние Безы, преемника Кальвина, прослушал толкование этого богослова на Послание к Римлянам и узнал его взгляды на избрание и отвержение. Однако история показывает, что он никогда не принимал учения Безы. Именно в Женеве молодой Арминий обрел сердечного друга в лице Ойтенбогерта (Uitenbogaert), с которым мы встретимся позднее в нашем рассказе об арминианских спорах. После краткого визита в Италию, где склонность Арминия к весьма широкому пониманию христианства только окрепла, он на время возвратился в Женеву, однако вскоре вернулся в Амстердам, где сдал экзамен и был допущен к служению по единогласному мнению экзаменаторов.

Вскоре после ординации Арминия в Амстердаме в 1588 году стали обнаруживаться его ошибочные взгляды. Поводом для этого послужило выступление Коорнхерта против учения об избрании. Арминия, чьи взгляды еще не ставились в то время под сомнение, и который тогда считался истинным реформатом, попросили опровергнуть воззрения Коорнхерта и защитить учение его бывшего учителя Безы. Однако по его собственному признанию своему другу Ойтенбогерту, когда он начал изучать этот предмет и готовиться к защите реформатских взглядов на предопределение, то все больше и больше стал ощущать свою склонность к мнению оппонента. Он начал чувствовать, что истина о предопределении должна подвергнуться полному пересмотру. Не божественное благоволение, а свободная воля человека должна быть основанием, на котором оно покоится. Те, кто верит, являются избранными, достойными божественного предпочтения. В то же самое время он хотел утвердить положение, что наше спасение основывается только на Христе, и что мы становимся причастниками веры во отпущение грехов и обновление жизни только по благодати Святого Духа.

Вполне понятно, что молодой служитель Амстердама не мог удержаться от высказывания своих ошибочных взглядов с церковной кафедры. Они стали для него предметом убеждения. В своей проповеди Арминий в то время был занят толкованием Послания к Римлянам. Уже в комментарии к первой главе этого послания он подчеркнуто заявил, что реформаты в их осуждении заслуг добрых дел отбрасывают одновременно и сами добрые дела. Но это еще можно было понять, допуская, что здесь говорит человек, сильно подчеркивающий необходимость освящения жизни. Однако в проповеди на Рим.7:14 он открыто выразил пелагианский взгляд на природного человека, «Ибо знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху». А затем, проповедуя на слова стиха 18, «Потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу», он отнес это не к возрожденному, а к природному человеку, когда этот природный человек подпадает под воздействие Святого Духа.

Как можно было и ожидать, публичное провозглашение таких взглядов не могло не вызвать возражений, хотя Арминий сделал все от него зависящее, чтобы успокоить страхи и утихомирить возмущенное общественное мнение. Арминий тщательно подбирал слова для выражения своих мыслей. Он был способным богословом, хотя и не глубоким, и, кажется, пользовался популярностью как проповедник. Однако многие из его прихожан были вполне способны различить ересь, слыша ее из его уст, особенно если она касалась истины о предопределении. Поэтому, с одной стороны, представлялось неизбежным, что Арминий, достигнув девятой главы Послания к Римлянам, не сможет полностью скрыть свои ошибочные взгляды, а с другой стороны, также неизбежно было то, что воды церковного моря Амстердама должны были возмутиться и придти в движение, как только их коснулся ветер ложной доктрины о предопределении. Тем не менее, Арминий, хотя и осознавал, что между его взглядами и общепринятым учением Реформатских Церквей существует противоречие, упорно утверждал, что находится в полном согласии с Гейдельбергским Катехизисом и Бельгийским Вероисповеданием. Это, однако, не помешало способному и талантливому Планцию, его сотоварищу по служению в Амстердамской Церкви, открыто противостать ему и раскритиковать его еретические взгляды.

И вот, когда возмущение в Амстердаме еще не улеглось, случилось нечто такое, что послужило неоценимой поддержкой для еретического дела арминиан, но и, в конечном итоге, вывело спор на всеобщее обозрение. Тот самый человек, которого обвиняли в том, что его взгляды противоречат реформатским, был назначен профессором богословия в Академии Лейдена. Трудно представить себе, как какому-либо здравомыслящему правителю могла придти в голову мысль назначить на эту должность человека, над которым висело столь густое облако подозрений. Но в итоге был назначен именно он. Естественно, это назначение было насколько возможно опротестовано. В Амстердаме многие возражали, а из Лейдена громом прозвучал протест лидера супралапсариан Франциска Гомара. Гомар также был профессором в Лейдене, и его влияние в то время было весьма значительным. Однако два фактора сыграли свою роль и проложили Арминию путь к профессорскому креслу. Во-первых, Академия находилась не под церковным, а под государственным управлением. А во-вторых, хитрому Арминию временно удалось успокоить страхи твердого и прямодушного Гомара по поводу его ортодоксии. Так еретик из Амстердама был возвышен до богословской кафедры в Лейдене, Это произошло в 1602 году.

Эти события имели далеко идущие последствия. Положение Лейдена было идеальным для того, чтобы продвигать из него дело арминианства. Как мы уже сказали, это учебное заведение управлялось государством. Назначение и отстранение профессоров была прерогативой исключительно гражданской власти. Это обеспечивало Арминию протекцию, благодаря которой он мог распространять свои порочные взгляды. Ведь, как показали последующие события, государственная власть вплоть до созыва Синода в Дордрехте оказалась сосредоточенной в руках людей, последовательно симпатизировавших арминианам. И новый профессор весьма споро воспользовался этим преимуществом. Кроме того, он, как и многие другие еретики, был приверженцем обманчивой и нечестной тактики. Мир между Гомаром и Арминием длился недолго. Арминий вскоре начал развивать свои взгляды и особенно старался внушить их своим студентам во время частных бесед у себя дома. Он боялся гнева Гомара и вначале был весьма осторожен в своих публичных лекциях. Постепенно Арминий становился все смелее и смелее, быстро сделав лекционную аудиторию местом озвучивания еретических взглядов. Тогда Гомар выступил против него открыто и решительно. И спор, разделивший Академию на два лагеря, уже нельзя было держать в секрете. Скоро вся страна пришла в смятение. Проводились многочисленные конференции с целью примирить враждующие стороны и разрешить спор мирными путями. Эти попытки не прекращались даже в 1609 году, когда Арминий из-за болезни оказался запертым в своем доме. Однако раскол между спорщиками стал уже неизлечимым. И в октябре 1609 года схизматический профессор Арминий умер.

Жребий был брошен!

Обладал ли Арминий, как говорят его сторонники, подлинно скромным и смиренным духом? Это вызывает большие сомнения. То, что он был талантливым богословом и образованным человеком, то, что личность его была привлекательной, а манеры и поведение утонченными, и притом в противоположность Гомару, жесткому, а иногда и жестокому по характеру и не всегда способному обуздывать свой темперамент, – все это едва ли можно отрицать. И все это сделало Арминия популярным учителем, способным оказывать глубокое и продолжительное воздействие на сердца и разум многих будущих служителей Церкви. Но честным перед церковью, в которой он служил в качестве служителя и профессора, его никак нельзя назвать. Его методы были полны обмана и лукавства, он действовал тайно, а не открыто. Вопреки его собственным воззрениям он старался произвести впечатление того, что находится в согласии с реформатскими вероисповедными документами, и в то же время использовал представившуюся возможность для распространения своего ядовитого учения. Естественно, он сумел увлечь многих. Ибо нет лучшего места для распространения в церкви своей ереси, чем богословская школа. Там он мог оказывать огромное влияние и, притом, не только на ограниченный круг людей. Ведь когда эти студенты заканчивали обучение и приступали к служению в церкви, они представляли собой как бы многочисленные копии Арминия в том, что касалось его учения и тактики. И эти копии тиражировались во многих церквах. В церкви, как и везде, нет ничего опаснее пятой колоны. Это, вместе с тем обстоятельством, что правительство предоставило Арминию протекцию, и вызвало быстрый упадок и разобщение Реформатских Церквей в Нидерландах.

То, что их духовный лидер умер, не затронуло движения арминиан заметным образом. Его несла вперед присущая ему движущая сила. Кроме того, на сцене появился весьма способный лидер в лице влиятельного придворного проповедника Ойтенбогерта. Под его руководством силы арминианства консолидировались, и в церкви была создана хорошо организованная еретическая партия. По его инициативе в 1610 году арминиане собрались в городе Гоуда для составления документа, который позднее стал известен как Ремонстрация. В нем арминиане, с характерной для них хитростью, сделали вид, что вовсе не стремятся изменить вероисповедные документы, но просто желают посмотреть на них с другой точки зрения. У них нет возражений против этих документов, но есть лишь несколько замечаний и уточнений. Однако эти так называемые замечания носили столь серьезный характер, что поражали в самое сердце Евангелие, провозглашаемое в реформатских исповеданиях. Но давайте дадим ремонстрантам говорить самим за себя и процитируем их Пять Пунктов. В интересах исторической точности мы приведем рядом как официальный голландский текст, так и английский перевод этих пяти арминианских статей.²

Статья 1.

Dat Godt door een eewich, onveranderlyck besluyt, in Jesu Christo, synen Soone, eer des werelts grondt gheleydt was, besloten heeft, uyt het ghevallene sondighe Menschelyck geslachte, die ghene in Christo, om Christus wille, ende door Christum salich te maecken, die door de ghenade des heylighen Gheestes, in den selven synen Soone Jesum ghelooven, ende in den selven gheloove, ende ghoorsaemheyt des gheloofs, door de selve ghenade, totten eynde toe volherden souden: en daer tegens, de onbekeerlycke, en ongelovige in de sonde, en onder de toorne te laten, en te verdoemen, als vreemt van Christo: naer ‘t woordt des H. Evangelij by Johannem 3:36: "Wie in den Sone ghelooft, die heeft het eewighe leven, ende wie den Soone ongehoorsaem is, die en sal het leven niet sien, maer de toorne Gods blyft op hem", ende andere plaetsen der schrifturen meer.

Что Бог по вечному, неизменному намерению во Иисусе Христе, Своем Сыне, прежде создания мира постановил из падшего, греховного человеческого рода спасти во Христе, ради Христа, и через Христа тех, кто по благодати Святого Духа уверует в сего Сына Его Иисуса и устоит в этой вере и послушании веры, по Его благодати, до самого конца; и, с другой стороны, оставить неисправимых и неверующих во грехе и под гневом, и осудить их как чуждых Христу, согласно слову Евангелия от Иоанна 3:36: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем», и также согласно другим отрывкам из Писания.

Статья 2.

Dat desen volghende, Jesus Christus de salichmaecker des Werelts, voor alle ende yeder Mensch ghestorven is: alsoo dat hyse alle door den doodt des Cruyces, de versoeninghe ende verghevinghe der sonden verworven heeft: alsoo nochtants dat niemandt deselve verghevinghe der sonden dadelyck gheniet, dan de Gheloovighe: mede naer ‘t Woort des Evangely by Johannem, Cap. 3:16: "Soo lief heeft Godt de Werelt gehadt, dat hy synen eenighen Soone ghegeven heeft, opdat al, die in hem ghelooft, niet en vergae, maer het eewighe leven hebbe". Ende in den eersten Brief Johannis int 2, vers 2: "Hy is de versoeninge voor onse sonden; en niet alleene voor onse, maer voor des gantsche Werelts sonden"

Что в соответствии с этим Иисус Христос, Спаситель мира, умер за всех людей и за каждого человека, так что приобрел для них всех Своей смертью на кресте искупление и прощение грехов; однако так, что никто в действительности не получает это прощение грехов, кроме верующих, согласно слову Евангелия от Иоанна 3:16: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». И в Первом Послании Иоанна 2:2: «Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира».

Статья 3.

Dat de Mensche ‘t salichmaeckende Gheloove van hem selven niet en heeft; noch uyt cracht van synen vryen wille, alsoo hy in den stant der afwyckinghe ende der sonden niet goets, dat waerlyck goet is (gelyck insonderheyt is het salichmaeckende gheloove) uyt ende van hem selven, can dencken, willen ofte doen. Maar dat het van noode is, dat hy van Godt, in Christo, door synen heilighen Geest, werde herboren en vernieut, in verstant, affectie, oft wille, ende alle crachten, opdat hy het ware goet te recht moge verstaen, bedencken, willen, ende volbrenghen, naer ‘t woordt Christi Johann. 15:5: "Sonder my en condt ghy niet doen."

Что человек не имеет спасительной благодати (то есть: веры, – прим. авт.) ни сам по себе, ни силою своей свободной воли, поскольку он в состоянии падения и греха не может от себя и через себя ни мыслить, ни хотеть, ни делать чего-либо воистину доброго (каковой прежде всего является спасительная вера); но что необходимо, чтобы он был рожден заново от Бога во Христе, через Его Святой Дух, и обновлен в разуме, склонностях и воле, и во всех своих способностях, чтобы мог правильно понимать, мыслить, хотеть и делать то, что воистину является добрым, согласно Слову Христову, Ин.15:5 «Без Меня не можете делать ничего».

Статья 4.

Dat dese ghenade Godts is het beginsel, de voortganck ende volbrenginghe alles goets, oock soo verre, dat de wedergeboren Mensche selfs, sonder dese voorgaende ofte toecommende, opweckende, volgende ende medewerckende ghenade, noch het goede dencken, willen ofte doen can, noch oock eenighe tentatien ten quade wederstaen: soodat alle goede daden, ofte werckinghen die men bedencken kan de ghenade Godts in Christo moeten toegeschreven worden. Maer soo vele de maniere van de werckinghe derselver ghenade aengaet, die en is niet onwederstandelyck: want daer staet van velen geschreven, dat sy den heyligen Geest wederstaen hebben. Actor. 7. Ende elders op vele plaetsen.

Что эта благодать Божия есть начало, продолжение и завершение всего доброго до такой степени, что возрожденный человек сам, без предваряющей или помогающей, пробуждающей, последующей и содействующей благодати, не может ни думать, ни хотеть, ни делать доброе, ни противостоять какому-либо искушению ко злу; так что все добрые дела или побуждения, которые можно помыслить, должны быть приписаны благодати Божией во Христе. Однако, что касается способа действия этой благодати, то он не является непреодолимым, поскольку о многих написано, что они сопротивлялись Святому Духу, Деян.7, а также во многих других местах.

Статья 5.

Dat die Jesu Christo, door een ware gheloove syn inghelyft, ende oversulex syns levendighmaeckenden Gheestes deelachtigzyn gheworden, overvloedighe cracht hebben, omme teghens den satan, de sonde, de Werelt, ende haer eygen vleesche te stryden, en de overwinninge te vererygen. Welverstaende altydt, door den bystandt van de ghenade des heyligen Geestes: ende dat Jesus Christus haer door synen Gheest in alle tentatien bystaedt, de handt biet, ende, so sy maer alleene ten stryde bereyt zyn, ende syn hulpe begeeren, ende in geenen ghebreke zyn, staende hout, alsoo dat se door gheene listichheyt noch ghewelt des Satans verleyt, oft uyt Christi handen connen ghetrocken worden, naer ‘t woordt Christi. Joh. 10: "Niemandt en salse uyt myne handen rucken". Maer of de selve niet en connen, door naelatichheyt, het beginsel haers Wesens in Christo verlaten; de teghenwoordighe Werelt wederom aennemen: van de Heylighe Leere, hen eenmael ghegheven, afwycken: de goede conscientie verliesen: de ghenade verwaerloosen: soude eerst moeten naerder uyt Heylige Schriftuere ondersocht zyn, eer wy ‘t selve met volle verseeckeringhe onses ghemoets souden connen lerren.

Что те, кто привит ко Христу истинной верой, и тем самым стал причастником Его живодательного Духа, вместе с этим имеет полную силу бороться против Сатаны, греха, мира, и своей собственной плоти, и одержать победу; и надо хорошо понять, что это всегда происходит по содействующей благодати Святого Духа, и что Иисус Христос помогает им через Свой Дух во всех искушениях, протягивает к ним Свою руку, и если только они готовы к борьбе и желают Его поддержки, и не являются бездейственными, хранит их от падения, так что они никакой хитростью и силой Сатаны не могут совратиться или оказаться похищенными из рук Христовых, согласно Слову Христову, Ин.10:28: «И никто не похитит их из руки Моей». Однако способны ли они, по небрежению, оставить вновь первые начатки своей жизни во Христе, опять вернуться к настоящему злому миру, отвратиться от святого учения, которое было им передано, потерять добрую совесть, стать лишенными благодати, – это должно быть отдельно установлено исходя из Святого Писания, прежде чем мы сами сможем учить этому с полным убеждением собственного разума.³

___________

Dese puncten alsoo voorgedragen ende geleert, houden sy Remonstranten den woorde Godts gelyckformich te wesen, stichtelyck ende in dese materie ghenoechsaem ter salicheit, sonder dat het van noode zy, oft oock stichtelyck, hooger te climmen, ofte lager te dalen.

Эти статьи, таким образом сформулированные и провозглашенные, кажутся ремонстрантам согласными со Словом Божиим, направленными на назидание и, касательно настоящего спора, достаточными для спасения, так что нет необходимости и не служит назиданию подниматься выше или копать глубже.

У нас нет намерения пускаться здесь в подробную критику этих статей. Каноны сами об этом позаботятся, и при изучении Канонов мы еще будем иметь возможность привлечь внимание читателя к тем или иным заблуждениям арминиан. Также следует помнить, что Синоду пришлось рассмотреть значительно больше, чем просто Пять Статей Ремонстрации. Однако эти Статьи, принятые арминианами почти за десятилетие до Синода в Дордрехте, выражают самую суть того, что в то время было предметом спора. Мы потрудились процитировать это произведение сборища в Гоуде для того, чтобы иметь перед собой официальный документ и обозреть в сжатой форме те заблуждения, которые послужили поводом для составления Канонов Дорта.

Однако в том не будет вреда, если мы сделаем несколько общих замечаний в связи с этими пятью положениями и их заключением. Что касается метода их составления, то нельзя избежать впечатления, что арминиане хитрят, пытаются казаться реформатами и быть умеренными в критике реформатской истины. Они охотно используют не только выражения из Писания, но и термины, имеющие отчетливое реформатское звучание. Они говорят, например, о неизменном постановлении Божием. В то же самое время следует отметить, что они старательно избегают употреблять термин условие и буквально говорить об обусловленном спасении и избрании. Во-вторых, можно отметить, что ремонстранты благочестиво забыли о проверенном и добротном методе цитирования вероисповедных документов. Они упорно избегают всякое цитирование Гейдельбергского Катехизиса и Бельгийского Вероисповедания и пытаются прямо апеллировать к Библии. Будем помнить, что они поступают так в то самое время, когда стремятся ниспровергнуть Исповедания, но при этом отказываются следовать законным путем составления возражений и требования пересмотра этих реформатских документов. Наконец, из заключение этих Пяти Статей очевидно, что арминиане выказывают надменное презрение к любому более глубокому и основательному взгляду на истину о спасении и пытаются представить свои взгляды – в отличие от взглядов своих оппонентов – как «назидающие» и «достаточные для спасения». Сколь современны они были в этом отношении! Или, скорее, сколь стар тот метод, который презирает и отбрасывает всякое «глубокое» учение! И сколь правы были наши отцы, когда обратили вспять это обвинение и сами обвинили арминиан в «обмане простодушных» и попытках «лишить утешения истинных верующих»!

Что касается толкования арминианами процитированных мест из Писания, определенно очевидно, что оно весьма поверхностно и выхолощенно. Основной порок такого арминианского толкования состоит в том, что оно нарушает regula Scripturae, фундаментальное правило, которым следует руководствоваться при любом толковании Писания. Вместо того, чтобы излагать текущее учение Писания, и вместо того, чтобы рассматривать процитированные отрывки в свете всего Священного Писания, арминиане используют отдельные вырванные из контекста фразы. И это также отметили отцы в своих Канонах.

Что касается доктринального содержания арминианских Пяти Статей, то всякому, изучившему эти Статьи в свете наших реформатских исповеданий, должно быть ясно: они представляют собой то, что замышлялось как смертельный удар в самое сердце реформатской веры, в учение о суверенной, избирающей благодати. Подумайте об этом! Менее чем через столетие слава кальвинистской Реформации в Нидерландах потускнела, и притом усилиями врага, находившегося внутри самой Церкви.

Но благодарение Богу, Который соделывает так, что дело Его и истина никогда не терпят поражения! Когда враг собирал свои силы в Гоуде, это лишь служило цели дальнейшего объединения и пробуждения отважных защитников веры наших отцов, побудив их единодушно выступить за веру Евангелия Иисуса Христа.

________________

¹За описанием подробных событий, предшествующих Синоду, мы отсылаем читателя к Приложению А этой книги, где вы найдете перевод Введения к Истории Синода, прилагаемого к Постановлениям Синода в Дордрехте. Выдающийся труд на эту тему на голландском языке – книга Др. Л.Х. Вагенаара «Van Strijd en Overwinning».

«Великим Синодом» реформаты голландского происхождения привыкли называть Национальный Синод в Дордрехте, 1618-1619 гг. И у нас есть все основания продолжать называть его «великим». Потому что он, действительно, был таким, причем в любом отношении. Попутно можно отметить, что этот Синод знаменовал собой пик, достижение полной зрелости Реформации в Нидерландах. Величие этого Синода явствует из его длительности. Его сессии почти непрерывно продолжались с ноября 1618 года по май 1619-го. Величие этого Синода явствует и из метода его делопроизводства. Ведь Дортский Синод проявил большое терпение к приверженцам пяти пунктов арминианской ереси. И когда выяснилось, что никакое терпение не пробуждает в противниках даже капли пристойности, Синод продолжал работать с прилежанием, методичностью и неспешностью в течение еще четырех или пяти месяцев, чтобы официально опровергнуть арминианские заблуждения, защитить чистое Евангелие Священного Писания и утвердить положение, составляющее самое сердце реформатской веры. Величие этого Синода явствует также из его персонального состава. Ибо список участников Синода в Дордрехте, за некоторыми исключениями, выглядит как визитная карточка кальвинистского движения того времени. Но больше всего Синод в Дордрехте заслуживает звание «великий» из-за его главного продукта – знаменитых, но не достаточно хорошо понимаемых, Канонов Дорта.

Повторим: у нас нет намерения дать подробный отчет о делопроизводстве Синода. Такая задача не входит в сферу настоящего исследования, кроме того, это слишком удлинило бы наше введение и, возможно, утомило бы читателя ненужными подробностями. Однако для лучшего понимания Канонов будет полезным кратко отметить некоторые выдающиеся события, касающиеся Синода, произведшего на свет наши Каноны, его персональный состав, механизм и метод его делопроизводства, а также тщательность его процедуры. В настоящей главе мы обратим внимание именно на эти моменты.

В предыдущей главе уже отмечалось, что арминиане в течение всего спора пользовались поддержкой определенных сил в правительстве. Эти силы возглавлял хорошо известный Олденбарнвельд. Правительственная поддержка была возможна потому, что между Церковью и государством в Нидерландах были установлены особые отношения. В течение долго времени казалось, что правительственная поддержка и покровительство, оказываемые арминианам, означают поражение в Нидерландах дела Реформации и делают невозможным созыв Национального Синода. Однако, в конце концов, принц Мориц встал на сторону противников ремонстрантов и решительно вырвал бразды правления из рук хитрого Олденбарнвельда, причем последний заплатил своей жизнью, будучи изобличенным в измене. Если перечитывать историю тех лет, нельзя не задаться вопросом, какую именно роль в ней играли политические мотивы. Причем, не только в действиях Олденбарнвельда, но и в действиях Морица. И хотя почти очевидно, что, по крайней мере, часть рвения Морица была вызвана не религией, а политикой, мы не будем обсуждать здесь характер и мотивы принца.

Конечно же, это Бог использовал принца Морица и Виллема Лодевейка для избавления Своей истины от яростных нападок ее врагов. Ибо, как только Мориц пришел к власти, ход сражения сразу же изменился в пользу противников Ремонстрации. Было покончено с долгими и бесплодными конференциями, столь любезными для арминиан, проводившими их под бдительным оком и теплым крылом гражданской власти. И наконец-то были услышаны просьбы противников Ремонстрации по созыву Национального Синода, не созывавшегося в течение многих лет, несмотря на столь частые петиции. Таким образом, когда дело дошло до конкретных действий, ход событий сразу ускорился. Вопрос следовало разрешить как можно скорее. Поэтому, дав время местным синодам собраться и назначить своих делегатов, Национальный Синод собрался затем весьма быстро, настолько быстро, насколько это было возможным.

Таким вот образом, 13-го ноября 1618 года, Национальный Синод в Дордрехте открыл свою первую историческую сессию. Пробил час для принятия решений!

Хотя мы не будем, как уже было сказано, подробно осуждать персональный состав Синода, все же отметим, что, когда его заседания подошли к концу, под Канонами поставили подписи многие яркие светила Реформатской Церкви. Церкви Нидерландов были представлены пятьюдесятью шестью служителями и старейшинами, среди которых было множество известных людей. Синод отличался от теперешних синодальных собраний и в том отношении, что к служителям и старейшинам, делегированным разными провинциальными синодами, добавились также профессора богословия. Безусловно, среди последних наиболее известно имя Франциска Гомара. И хотя то, что он называл «более высоким», то есть – супралапсарианским взглядом на постановления Божии, не было включено в Каноны, тем не менее, исходом Синода в Дордрехте была великая и славная победа этого отважного защитника веры. С того момента, как он впервые противостал Арминию в Лейдене, Гомар не переставал сражаться за дело реформатской истины, причем, как в своем церковном служении, так и преподавая в Гронингенском Университете. Среди других присутствовавших на Синоде профессоров были Полиандер, Тизий, Валей и Лубберт. Нельзя также обойти вниманием Иоанна Богермана, пламенного и способного председателя Синода, которого долго будут помнить за его знаменитую фразу, произнесенную, когда он выгонял арминиан из зала заседаний. Не должны мы пропустить и имена Воеция, Тригланда, Гоммия и Даммана, последние два оказались способными работниками, чья миссия была воистину грандиозной. Достойно внимания и то обстоятельство, что члены Синода находились непосредственно в струе кальвинистской Реформации. Если кто-то вознамерится исследовать университетское прошлое этих людей, он обнаружит, что многие из них по крайней мере часть своего богословского образования получили в великих центрах реформатской теологии – Женеве и Гейдельберге. В Женеве многие из них слушали лекции Теодора Безы, преемника Кальвина. Понятно, что и в Гейдельберге, где появился на свет Катехизис, были воспитаны многие образованные служители Евангелия. Едва ли можно избежать впечатления, что Бог воздвиг этих могучих воителей за истину как раз с целью использовать их в арминианском споре.

Одной из самых интересных особенностей Синода явилось присутствие на нем иностранных делегатов. Их было двадцать пять человек, представлявших Реформатские Церкви Великобритании, Пфальца, Гессена, Швейцарии, Веттерау, Женевы, Бремена и Эмдена. Делегаты из Франции также получили приглашение, но не смогли присутствовать из-за вмешательства своего Правительства. Кроме того, были выбраны два делегата из Бранденбурга, которые по причине яростного сопротивления Лютеран не смогли приехать на Синод. В добавок к этому, Синод получил письменное мнение престарелого Др. Давида Парея, из Гейдельбергского Университета, который вследствие своего возраста и немощи не смог прибыть сам, а также письменное мнение Петра Молинея, служителя из Парижа. Оба мнения касались Пяти арминианских Статей. Здесь опять же можно поразиться тому, как удалось собрать на Синоде весь цвет тогдашней европейской Реформации. Ведь многие из этих людей были не только гигантами Церкви того времени, они всего лишь на шаг или два разминулись в истории с самими реформаторами.

Между тем, не стоит думать, что Синод был действительно некой разновидностью вселенского собора тогдашней Реформатской Церкви. Во-первых, нельзя отрицать, что делегаты от иностранных церквей имели лишь совещательный голос, по крайней мере, в том смысле, который мы сегодня вкладываем в это понятие. Просматривая Постановления Синода в Дордрехте, а также подробную историю Синода, изложенную, например, Др. Вагенааром, мы увидим, что иностранные богословы сыграли на Синоде весьма активную роль и оказали действительно большое влияние. В течение первого этапа проведения Синода они, наряду с национальными делегатами, высказывались и спорили об отношении к арминианам и способе обращения с ними. В действительности их влияние было огромным в течение всего времени проведения Синода, и национальные делегаты избегали предпринимать что-либо без одобрения своих иностранных коллег. Кроме того, когда дело дошло до рассмотрения арминианской ереси, все иностранные делегации, наряду с национальными, представили свои письменные мнения о Пяти Статьях, и мнения эти разбирались с одинаковым вниманием. Действительно, в Канонах имеются места, где отдельные выражения обрели свой настоящий вид именно благодаря влиянию иностранных делегатов. Английские богословы, несмотря слабость некоторых из них, оказали на Синоде особенно большое влияние. Влияние это было связано с тем, что между Англией и Нидерландами существовали тогда тесные политические отношения. Когда же, в конец концов, дело дошло до формулирования самих Канонов, были выслушаны все доктринальные суждения различных делегаций, и здесь иностранные делегаты опять проявили большую активность. Трое из них – Карлтон (Английский епископ), Скультетус (из Пфальца), и Диодати (из Женевы) – вошли в комитет девяти, который должен был представить Синоду наброски Канонов. Кроме того, окончательную версию Канонов подписали не только национальные, но и иностранные делегаты, несмотря на то, что Швейцарским богословам было категорически запрещено это делать.

С другой стороны, все сказанное не означает, что Синод был вселенским Собором Реформатских Церквей. Ибо, во-первых, разные Реформатские Церкви были представлены не одинаковым числом делегатов. Из Голландских Церквей присутствовало пятьдесят шесть делегатов (плюс пять профессоров богословия), в то время как из всех иностранных Церквей присутствовало только двадцать пять человек. Поэтому Синод в отношении своего персонального состава оставался в основном голландским, и таким же был в отношении права подачи голосов. Во-вторых, хотя иностранные церкви также были жизненно заинтересованы в утверждении реформатской истины, не следует забывать, что конкретный случай с арминианами представлял собой строго внутринациональное дело. Именно по этой причине иностранные делегаты, изъявив горячее желание обсуждать и решать доктринальные вопросы, лишь ими и ограничили свою деятельность на Синоде. Когда же настал черед вынесения дисциплинарных санкций против служителей, виновных в арминианской ереси, иностранные делегаты покинули Синод и предоставили национальным делегатам самим решать свои внутренние дела. В-третьих, Каноны Дордрехта, хотя и были подписаны иностранными делегатами, никогда, безусловно, не признавались официальным стандартом какой-либо иной Церкви, кроме Голландской. То, что одобрили иностранные делегаты, они одобрили не для своих собственных Церквей, а для Церкви Нидерландов. Поэтому в Дордрехте не имел место Вселенский Собор.

Тем не менее, присутствие на Синоде иностранных делегатов оказало большое влияние на наши Каноны. И, что еще важнее, тот факт, что они помогали в составлении Канонов и осуждении арминиан, и что они, в конце концов, поставили свои подписи под нашими Канонами, означает несомненный общереформатский характер последних. Каноны являются не просто выражением мнения какой-то одной ветви Реформатских Церквей. Их нельзя осуждать как произведение какой-то узкой секты, или как произведение какой-то одной национальной части Церкви. Напротив, они представляют собой выражение реформатской истины, подкрепленное свидетельством всей тогдашней Реформатской Церкви. В истории это был последний случай, когда между Церквами реформатского вероисповедания имелось столь тесное взаимодействие и такое полное согласие. Поэтому можно с уверенностью сказать, что наши Каноны, несмотря на презрительное к ним отношение со стороны многих историков, являются окончательным изложением реформатского учения о суверенной благодати и суверенном предопределении.

Кроме национальных и иностранных делегатов Синода существовала еще одна группа официальных лиц, о которой мы упомянем мимоходом. Не потому, что их присутствие было маловажным, но потому, что для нас, привыкших к отделению Церкви от государства, их присутствие представляется сегодня немного странным. Хотя отношения между Церковью и государством, как мы уже отметили ранее, никогда не были полностью свободны от политического маневрирования, справедливым будет сказать, что многие высшие государственные деятели проявляли к делам Церкви подлинно живой и духовный интерес. В наши дни, и особенно в нашей стране, это, безусловно, трудно себе представить. Однако тогда это было действительно так. И хотя, с одной стороны, верно, что представители правительства не принимали активного участия в обсуждениях Синода, с другой стороны, нельзя преуменьшать значение их присутствия. Исследование делопроизводства на Синоде откроет нам, что делегаты отдавали себе отчет в присутствии и влиянии правительственных наблюдателей. В отдельных случаях они открыто признавали их власть, ища и добиваясь от них поддержки прежде, чем переходить к окончательному решению.

Такой, в целом, была обстановка на нашем «Великом Синоде».

Хотя мы уже проанализировали некоторые его особенности, касательно членства на нем можно сделать еще одно замечание: не следует думать, что все делегаты были одинаковы в своем отношении к арминианам и их доктринальным убеждениям. Вероятно, не было еще такого синода, о котором можно было бы сказать, что его делегаты проявляли полное единодушие, и Синод в Дордрехте не составил в этом ряду исключения. Что касается отношения к арминианам, то на Синоде были и умеренные, и экстремисты; были те – и как можно обвинять их после столь долгого периода обструкционизма, – которые вовсе не имели терпения; а были и такие, кто проявлял чрезмерную мягкость к пророкам ложного Евангелия. Действительно, один из иностранных делегатов, Мартиний, втайне имел контакты с арминианами даже после того, как они были изгнаны с Синода. В самом деле, после более чем двух месяцев терпеливых переговоров с арминианами на заседаниях Синода, после того, как они вынуждены были открыто представить Синоду свои возражения, после того, как председатель Богерман изгнал их в довольно сильных выражениях, некоторые делегаты выказали немалое неудовольствие грубостью подобного изгнания.

Что касается вопросов учения, то здесь также не следует думать, что Синод представлял собой некую фракцию в Реформатской Церкви, с самого начала настроенную на то, чтобы всеми способами изгнать из своей среды другую фракцию, угрожавшую ее власти. Во-первых, вся процедура заседаний Синода отличалась осторожностью и тщательностью, что свидетельствует о ложности подобных представлений. Во-вторых, на Синоде, действительно, присутствовали люди самых разных убеждений. Начнем с того, что на нем, конечно же, присутствовали супралапсарии и инфралапсарии, причем последние были в большинстве и оказывали большее влияние на Синод. Это служило мощным источником разногласий и раздоров. И в отдельные моменты расхождения во взглядах обострялись настолько, что угрожали большой бедой. Тем не менее, супралапсарии принимали активное участие в Синоде и в составлении его Канонов. Они вместе с инфралапсариями радовались осуждению арминианской ереси. Более того, хотя надо признать, что Каноны по своему содержанию отчетливо инфралапсарианские, было бы преувеличением сказать, что Синод просто терпел супралапсариев. Ибо у него была отличная возможность осудить их взгляды. Поступали даже просьбы осудить некоторые их «крайние высказывания». Но этого не произошло. Супралапсарии были признаны реформатами, и им было оставлено место в Реформатских Церквах.

Наличествовали, однако, и другие расхождения. На Синоде присутствовали делегаты, мягко говоря, доктринально симпатизировавшие арминианам. В этом отношении особенно отличились богословы из Бремена, причем Мартиний сыграл здесь особо выдающуюся роль. Арминиане нашли на Синоде защиту со стороны подобных людей и дорожили их благоволением. Если тщательно исследовать письменные мнения делегаций, особенно по поводу второй статьи арминианского учения, станет ясно, что бременские богословы были в отдельных моментах такими же арминианами, как и сами ремонстранты. И хотя, в конце концов, они подписали Каноны наряду с прочими делегатами, это произошло лишь потому, что их увлек царивший на Синоде реформатский настрой. Ведь главный их представитель, Мартиний, потом высказал мнение, что в работе Великого Синода были «некоторые божественные, некоторые человеческие и некоторые дьявольские моменты». Одну из самых слабых делегаций на Синоде представляли также британские богословы, хотя их чрезвычайно уважали из-за дружеских отношений, существовавших в то время между Британским королем и правительством Нидерландов. Один из британских делегатов позднее стал открытым арминианином. Другой, Джон Дейвнант, впоследствии основал на Вестминстерской Ассамблее богословское течение, мягко говоря, довольно слабое, и даже обвинявшееся в склонности к амиральдизму.

Особо интересно отметить, что на Синоде были и такие делегаты, которые, несмотря на желание решительно осудить арминианство, тем не менее, пытались ввести в реформатское учение некий кондициональный элемент. Это очевидно из письменных мнений, поданных от разных делегаций еще до того, как Каноны были окончательно сформулированы. Иногда говорят, что отцы Дордрехта не имели удобного случая вставить понятие обусловленности в формулировку реформатского учения. Однако, это не так. Дело в том, что среди самих членов Синода – мы говорим сейчас не о бременских богословах – были такие, кто, предоставь им такую возможность, непременно ввел бы в наши Каноны кондициональный элемент. То есть, некий элемент обусловленности, четко отличавшийся, по их мнению, от обусловленности арминианской. Тогда мы имели бы конфессиональную формулировку того, что многие называют сегодня «обусловленностью в реформатском смысле». Можно отметить, что, хотя для Синода и был открыт этот путь, наши Каноны упорно избегают употреблять термин и понятие обусловленности в отношении Евангелия. Наоборот, они постоянно помещают этот термин и понятие в уста арминиан, чтобы осудить их за эту ересь.

Но на таком неблагоприятном фоне наши Каноны выглядят даже еще сильнее и убедительнее. Несомненно, если прочесть Каноны с учетом многочисленных письменных мнений, составленных делегациями по поводу пяти арминианских статей, а затем принять во внимание различные и иногда конфликтующие взгляды, представленные на Синоде, станет абсолютно ясно, что на самом деле могло бы быть введено в наши официальные реформатские стандарты. Могло бы, но при этом не было в них введено. Так что, можно лишь подивиться ясности, осознанности, чистоте и здравости Канонов Дордрехта, Третьей из наших Трех Форм Единства. Иногда говорят, что в Канонах мы видим лишь самое слабое, самое мягкое, самое осторожное выражение реформатской истины. Мы полагаем, что так говорят из-за решительных инфралапсарианских симпатий наших Канонов. Тем не менее, нельзя согласиться с этим утверждением. В свете своей исторической подоплеки Каноны, наоборот, представляют собой весьма сильное, здравое и четкое выражение реформатской истины. Едва ли в других реформатских символах можно найти более сильные и четкие формулировки.

Скажем теперь несколько о методе делопроизводства на нашем Синоде. Надлежащее понимание этого метода, столь тщательного и столь осторожного, несомненно, еще больше заставит нас оценить содержащееся в Канонах наследие.

Возможно для многих это будет сюрпризом, но официальным языком Синода был латинский, а не голландский. Причем, на то были весьма веские причины. Латинский, особенно в богословских и научных кругах, тогда еще был международным языком. Конечно же, использование этого языка сегодня создало бы почти непреодолимую трудность даже среди богословов. Кроме того, английский язык становится настолько широко известным и столь повсеместно употребляемым, что быстро превращается в некую разновидность языка международного. Однако в старые времена, особенно, как уже говорилось, среди богословов, использовалась латынь. Богослов, неспособный читать, писать и говорить по латыни, оказался бы в полной изоляции. В университеты в те времена стекались студенты из всей Европы. И преподавание там оказалось бы невозможным, если бы не существовало некоего общего языка. По этой-то причине все общение между богословами из разных наций велось на латинском языке. Латинский язык был необходим и для Синода в Дордрехте, особенно из-за присутствия на нем иностранных делегатов. Перевод всех речей, всех решений и всех письменных мнений на языки различных представленных на Синоде наций занял бы слишком много времени и сильно помешал бы работе Синода. Поэтому ради удобства – хотя, возможно, в наши дни это, наоборот, создало бы огромное неудобство – использовался латинский язык. Он использовался не только в официальном отчете Синода. Когда те или иные известные делегаты произносили перед Синодом свои речи, они, в действительности, говорили на латыни. Конечно же, и сами Каноны, и Постановления Национального Синода в Дордрехте, были тут же переведены на голландский язык. Кроме того, они были переведены на несколько европейских языков, включая английский. Однако оригинальным языком Синода был латинский. Это значит, что, когда встает вопрос о том, что именно хотел сказать Синод в том или ином предложении, следует сверяться не с английской, не с голландской, а с латинской версией.

Как уже было отмечено в начале этой главы, одной их причин, почему Синод в Дордрехте заслужил название «Великого», несомненно был метод, которому следовали его участники. Этот метод, отчасти, и привел к тому, что Синод произвел столь здравый и значимый документ. Хороший метод и добротный документ неотделимы друг от друга.

Для того, чтобы оценить метод, которому следовал Синод, снова необходимо сказать нечто об истории, на этот раз об истории самого Синода, как она дошла до нас в официальных Постановлениях и рассказах историков.

Синод собрался в ноябре 1618 года. Приблизительно месяц он был занят вопросами, не касающимися арминианского спора, и лишь шестого декабря началась самая важная часть его работы. В это время на сцене Синода впервые появляются арминиане. Затем, согласно надлежащей церковной процедуре, им вынесли обвинение и призвали защитить себя и свои взгляды перед широким собранием Церкви. Элита арминианской партии была представлена группой присутствовавших на Синоде еретиков. Во главе их стоял Симон Эпископий, эрудированный, воспитанный, хитрый и, по общему мнению, довольно способный лидер. За несколько лет до этого события он получил должность профессора в Лейдене, и после смерти самого Арминия считался богословским лидером арминиан. На Синоде он, безусловно, действовал как их глашатай.

Перед тем, как отправиться в Дордрехт, арминиане собрались в Роттердаме, чтобы определиться с планом своих действий на Синоде. Они выработали общее мнение по двум пунктам. Во-первых, они хотели создать иллюзию, что Синод был на самом деле конференцией, проводимой между двумя враждебными группировками, на которой представители гражданских властей, используя иностранных богословов как своих советчиков, действовали в качестве судей и принимали окончательное решение. Во вторых, их стратегия, особенно в отношении иностранных делегатов, состояла в том, чтобы изобразить делегатов из Голландии как людей, утверждающих ужасные, бесчестящие Бога вещи, и, следовательно, как схизматиков, воздвигших гонение на простых и невинных христиан. Данная стратегия характерна для всех еретиков, особенно для тех, кто атакует истину о Божием суверенном предопределении. Не было ничего нового в том, что еретики отказались следовать законной церковной процедуре. Не было ничего нового и в том, что они пытались изобразить защитников истины ужасными, грубыми, немилосердными и жестокими людьми. Но заметьте, что в этой двойной стратегии вопрос о библейской истине даже не ставился. Ее цель состояла именно в том, чтобы, по возможности, уйти от обсуждения вероучительных вопросов и как можно дольше препятствовать работе Синода.

Этой стратегии арминиане стремились следовать с самого начала. Еще перед тем, как появиться на Синоде, они попросили – сперва иностранных делегатов, а потом и гражданских представителей – сместить Богермана с поста председателя Синода. Но их попытка провалилась. Затем, во время своего первого появления, когда председатель Богерман дал им слово, Эпископий, поднявшись на кафедру, благочестиво благословил всех собравшихся, чем вызвал у них несказанное удивление. Потом он объявил о готовности арминиан перейти к обсуждению основного вопроса, но при этом подчеркнуто дал понять, что считает данное собрание конференцией. Однако это было лишь начало – поскольку у нас нет возможности пересказывать содержание всех заседаний – длинной череды ханжеских уловок, помех и прямых вызовов авторитету Синода со стороны арминиан. Они упорно избегали входить в доктринальные споры. Терпеливо, почти что до неприличия, Синод работал с ними, пытался узнать их воззрения, давал им по их собственной просьбе дополнительное время для выработки общей позиции. Но все напрасно. В конце концов, даже иностранные делегаты, по-видимому не знакомые с хитрыми уловками этих еретиков, также согласились с тем, что арминиане неисправимы. И четырнадцатого января 1619 года, когда они в очередной раз отказались подчиниться авторитету Синода в вопросе проверке их ортодоксии, председатель Богерман произнес знаменитые слова: «Иностранные делегаты ныне пришли к мнению, что вы недостойны появляться на заседаниях Синода. Вы отказываетесь признать Синод как вашего законного судию и утверждаете, что он – лишь состязающаяся с вами сторона, вы все делаете так, как вам вздумается. Вы презираете решения Синода и его Гражданских Представителей. Вы отказываетесь отвечать на вопросы, вы превратно толкуете вынесенное вам обвинение. Синод обращался с вами мягко, но вы – как сказал один иностранный делегат – «начинаете и заканчиваете ложью». С этим напутствием мы дозволяем вам идти восвояси. Бог да сохранит Свое Слово неповрежденным, и да благословит наш Синод. Чтобы ему больше не чинились помехи, вы отсылаетесь прочь!» Затем председатель, безусловно в состоянии гневного аффекта, воскликнул: «Dimittimini, exite! Вы свободны, выйдите вон!»

Тогда все ремонстранты разом поднялись и покинули зал заседаний. Эпископий кричал: «С помощью Христовой я воздержусь от того, чтобы высказаться обо всем этом. Бог рассудит между мною и этим Синодом». Ниэллес взывал к суду Христову. Нэран заявил: «Вы, которые ныне восседаете как судьи, вскоре станете вместе с нами перед судом Христовым». А Холлингер обратился к своим товарищам-еретикам со словами: «Выйдем, выйдем из этого собрания нечестивых!»

Все, конечно же, были расстроены. Но теперь, когда арминиане ушли, Синод, наконец-то, мог спокойно продолжить свою работу.

Можно было бы предположить, что Синод теперь закончит свои заседания и откажется впредь говорить что-либо вообще об арминианах и их ереси. В конце концов, они, безусловно, показали, что не хотят быть реформатами и, кроме того, из-за своего упорного сопротивления и отказа признать власть Синода, сделались недостойными того, чтобы с ними вообще разговаривать. Но этого не произошло. Отцы решили раз и навсегда избавить Церкви от этих лжеучителей и их ложного учения, а также установить конфессиональные барьеры, чтобы арминиане впредь не могли уже занимать должности в Реформатских Церквах.

Начался длительный, кропотливый процесс осуждения арминианских взглядов и создания, вопреки им, точной формулировки реформатской истины. Для этой цели Синод разделился на множество совещательных комитетов – по числу делегаций от различных голландских поместных синодов и иностранных церквей. Каждая группа делегатов работала независимо и имела поручение представить в письменном виде точное и хорошо обоснованное мнение касательно каждой из Пяти Статей Ремонстрантов. Арминиане уже не имели персонального представительства на Синоде, и суд над ними выносился на основании их сочинений.⁴ Члены комитетов с чрезвычайным терпением все еще позволяли тем, кому было запрещено появляться на Синоде, представлять в письменном виде все, что они пожелают, для дальнейшей защиты и обоснования своих взглядов. Это арминиане делали охотно и написали целые тома. В целом, их защита первой статьи заняла более двухсот страниц. Затем они представили такие же длинные сочинения касательно остальных статей. Восемнадцатого марта (хотя вначале им было отведено лишь четырнадцать дней) они наконец закончили и заключили свою защиту заявлением о том, что сражаются со своими противниками из-за почтения перед Богом, признавая при этом, что реформатский взгляд бесчестит Бога, вреден для истинного благочестия и оскорбителен для Христианства. Однако в целом они не написали ничего нового. Синод терпеливо прочел их длинные произведения, но было очевидно: еретики и тогда использовали ту же самую стратегию задержек и проволочек, пытаясь настолько обременить терпение всех и, в особенности, иностранных делегатов, чтобы, по возможности, добиться роспуска Синода.

Однако, в конце концов, двадцать второго марта 1619 года на Синоде были представлены и выслушаны письменные мнения всех присутствовавших делегаций. Для того, чтобы понять, сколь тщательно работал наш Синод, вспомним лишь о том, что Постановления Синода в Дордрехте составляют том из почти что тысячи широких, убористо напечатанных станиц, и что основную часть этого тома занимают различные письменные мнения, касающиеся заблуждений арминиан. Синод наконец-то получил возможность сформулировать собственную позицию. Председатель Богерман представил Синоду свой собственный набросок Первой и Второй Главы Канонов. Однако Синод решил действовать иначе. Был назначен комитет для представления Синоду концепции Канонов, состоявший из председателя, двух помощников, трех иностранных делегатов и трех национальных делегатов. Этот комитет работал до шестнадцатого апреля и в этот день представил Синоду свою формулировку первых двух Канонов, включавшую в каждом случае отвержение заблуждений, о чем Богерман не позаботился в своей собственной версии. В этот день были приняты первые две Главы, и весь следующий день по решению Генеральных Штатов был посвящен молитве и благодарению. Ремонстранты назвали его «днем молитвы Ахава». Восемнадцатого апреля на своей сто тридцатой сессии Синод принял Каноны 3, 4 и 5, тем самым завершив основную работу. Теперь оставалось только составить и принять Предисловие и Послесловие к Канонам, что и было сделано без особых трудностей, несмотря на то, что некоторые делегаты желали включить в Каноны осуждение отдельных «жестких» супралапсарианских выражений. И вот Каноны были закончены в том виде, в каком мы знаем их теперь! Синод после долгой и упорной работы породил нашу Третью Форму Единства.

Синод собирался вплоть до девятого мая, занимаясь разрешением разных вопросов, связанных с данным спором. Затем иностранные делегаты формально попрощались с Синодом, выслушав от него благодарность за свою помощь и кропотливый труд. После этого заседал уже Пост- Синод. Он носил строго национальный характер, и сейчас нам нет необходимости говорить о его работе.

Таков был метод, которому следовал великий Дортский Синод. В свете всего вышесказанного не удивительно, что наши Каноны в течение более, чем трех столетий пребывают неизменными и не нуждаются ни в каких изменениях, будучи неодолимым редутом реформатской истины.

________________

⁴По поводу мнений арминиан по каждой отдельной Статье см. Приложение Б.

Прежде чем перейти к детальному обсуждению содержания Канонов, уместно будет сказать несколько слов о статусе Канонов как вероучительного документа, особенно как о Третьей Форме Единства, следующей за Гейдельбергским Катехизисом и Бельгийским Вероисповеданием.

Содержание символов веры в целом весьма важно. Это непременно нужно учитывать при оценке каждого отдельного символа. Можно добавить, не боясь впасть в преувеличение, что век, в котором мы живем, не характеризуется уважением или даже лояльностью к церковным символам веры. Это вызвано тем, что нашему веку вообще не присуща тяга или любовь к ясно и четко изложенной доктрине. Грустно говорить, но от этого порока не свободны даже Церкви, называющие себя Реформатскими. Однако, как бы то ни было, неплохо будет объяснить, что именно означает символ веры, и что значит иметь в качестве официального стандарта, или символ��, Каноны Дордрехта. Не признаем ли мы в этом символе, или в каких-либо других символах, некий второй авторитет после Священного Писания? Не повинны ли мы в том, что, принимая какой-либо символ, мы тем самым порождаем схизму и греховное разделение в Церкви Христовой? Или, с другой стороны, является ли символ веры чем-то таким, что можно по желанию признавать или игнорировать, как будто в Церкви у него нет никакого авторитета? Предназначен ли символ веры только для клириков, или также и для мирян? Являются ли официальные церковные стандарты скоплением мертвых букв, оторванных от веры, упования и жизни Церкви и каждого конкретного верующего? Являются ли символы веры причиной того, что часто зовется мертвой ортодоксией? И должны ли мы, в свете всего сказанного, отменить наши символы веры или, по крайней мере, расширить их понимание, оставив узкий доктринальный путь, по которому они нас ведут? В чем на самом деле состоит наша задача по отношению к этим символам?

Из рассмотрения всего вышесказанного становится очевидным: по данному вопросу можно написать весьма многое. Однако мы ограничимся лишь тем, что в главных чертах обрисуем положение дел и кратко укажем на важность церковных символов. По поводу остального мы отсылаем читателя к более пространным сочинениям на данную тему.

В качестве определения вероучительных стандартов, или символов веры, можно принять следующее: вероучительным стандартом или символом называется официальная церковная формулировка того, во что верует определенная Церковь, считая это истиной Священного Писания или истинным учением о спасении. Термины стандарт, символ и исповедание – это синонимы, каждый из которых означает одну и ту же вещь с несколько разных точек зрения. Название «стандарт» рассматривает символ с той точки зрения, что он служит знаменем или отличительным знаком, идентифицирующим и отличающим ту Церковь, которая его сформулировала и приняла. Отличающим ее как для друзей, так и для врагов. Термин «символ веры» (creed) происходит от латинского слова «верить» (credere). Поэтому он рассматривает официальное церковное исповедание библейской истины не просто в холодном, догматическом, чисто интеллектуальном свете, но как провозглашение истины, живущей в сердцах народа Божия. В некоторых исповеданиях этот аспект выражен весьма ярко. Подумайте, например, об Апостольском Символе Веры с его словами «Верую в...». Или о нашем Бельгийском Исповедании, в котором множество статей начинается со слов «Мы веруем». Когда мы употребляем термин «исповедание», то говорим не о чем ином, как о том же самом провозглашении истины и объекта церковной веры, но говорим постольку, поскольку он открыто, словом и делом, провозглашается этой Церковью и ее отдельными верующими. Из этого становится очевидным: формулировка и утверждение символов веры важны также и с практической точки зрения. Также станет ясно, что правильно понятые и утверждаемые символы не ведут к мертвой ортодоксии и не заслуживают клейма интеллектуализма или чисто «умственной теологии». Дело обстоит как раз наоборот. Только нам самим нужно помнить и заставить понять противников наших символов, что наши стандарты – это не то, что надо помещать на пыльных полках церковных архивов или в качестве приложения к молитвенным книгам. Это, действительно, наши символы веры, то, во что мы веруем всем сердцем. Это воистину наше исповедание, которое мы открыто провозглашаем устами.

Позвольте мне добавить, что каждая живая церковь и каждый честный верующий, действительно, помнят об этом. И тогда не будет больше опасности мертвой ортодоксии и доктринального безразличия, за которыми следуют рационализм и отступничество. Поэтому пусть каждая церковь стремится серьезно относиться к своему исповеданию, и с подлинной искренностью, как если бы это было делом жизни и смерти, защищает и утверждает свой символ веры. Пусть она ценит его и пытается его правильно понять и осознать. Все это реформаты прежде всего должны отнести на счет своих Канонов. Ведь, хотя нет другого стандарта столь отчетливо реформатского по содержанию, столь специфично нашего по духу, однако нет и другого столь мало ценимого, столь часто игнорируемого, столь явно попираемого символа. Причем, попираемого людьми, все еще называющими себя реформатами.

Использование и существование символов веры главным образом связано с тем, что они служат средством, с помощью которого Церковь, по благодати Божией и под водительством Святого Духа, способна оставаться сильной и чистой, хорошо оснащенной для доброй брани за веру, к которой она призвана. Поскольку наши символы помогают определить и очертить то, во что мы веруем как в истину Божественного Слова, они служат основой единства и узами союза для данной группы церквей. Не может быть никакого реального единства, кроме основанного на истине. Всякий союз на какой-либо другой почве ложен и не будет существовать долго. Однако наши исповедания не только не порождают распри и схизму, но и создают подлинное единство. Через эти исповедания мы как бы говорим: «Вот истина. В это мы веруем. И со всяким, кто верует так же, как мы, и кто хочет утверждать и защищать эту истину, мы составляем одно целое, с таким мы воистину будем едины, будем иметь общение и дружбу. Мы будем провозглашать эту истину вместе, будучи послушны призванию светить подобно светильникам среди превратных и порочных людей мира сего. Мы будем поступать так в отличие от неверующих, и в отличие от других людей, претендующих на то, что обладают истиной».

Более того, наши символы веры служат цели сохранения и передачи истины из поколения в поколение. Истину, которая под водительством Святого Духа была извлечена из Писания, сформулирована, систематизирована, и притом вопреки всякого рода лжи, также, хотя и ложно, апеллирующей к Писанию, – эту истину не нужно и не следует каждый раз открывать заново в каждом последующем поколении. Не нужно, поскольку Бог учреждает и призывает Свою Церковь в череде следующих друг за другом поколений, так что каждое поколение растет и становится наследником наследия предыдущего. И не следует, поскольку каждое поколение не должно пытаться заново открыть уже установленную истину. Поступать так означало бы не только тратить усилия попусту, но и вопиющим образом отрицать действия Святого Духа в прошлой истории Церкви. А для передачи наследия истины из одного поколения в другое наши исповедания как раз и служат необходимым средством.

Можно упомянуть и о двух других полезных качествах исповеданий. В первую очередь, наши символы служат мощным редутом против все повторяющихся нападок врага, как изнутри, так и снаружи, врага, использующего ложь как орудие уничтожения Церкви. Со своим символом веры Церковь, получая пользу от прошлого опыта, становится хорошо оснащенной и готовой встретить атаку тех, кто заставляет ее сменить истину во Христе Иисусе на ложь сатаны. Это верно в особенности потому, что ложь обычно не бывает новой, хотя часто облекается в новые одежды, а также потому, что многие наши символы стали необходимы и появились как раз вследствие возникновения лжи. Наши Каноны, будучи защитой от арминианских заблуждений, представляют собой яркий пример всего вышесказанного. Во-вторых, различные символы веры служат средством для наставления Церкви и особенно ее молодежи. Конечно же, если Церковь должна сохранять свое наследие, то ей следует обучать знанию и пониманию истины детей и молодежь. А какое лучшее средство можно найти для тщательного и систематического обучения молодежи завету, обучения в истине Слова Божия, чтобы она умела разбираться в разных вопросах современного учения Церкви, какое лучшее средство, нежели наши исповедания? Поэтому давайте ценить наследие, сохраненное для нас в этих исповеданиях, давайте внимать голосу наших отцов. Ибо в нем ясно различим глас самого Бога, говорящего нам через Дух Христов и Священное Писание.

Из всего вышесказанного становится ясно: в наших символах веры мы вовсе не признаем другой авторитет помимо авторитета Священного Писания. Наоборот, в них мы как раз и исповедуем этот единственный авторитет, единственное правило веры и нравов, непогрешимое Слово Божие. По этой причине мы не признаем какого-либо стандарта, не способного пройти проверку Писанием. По этой же причине мы готовы во всякое время и без каких-либо условий подчинить свои стандарты конечному авторитету Библии. И по этой причине, защищая свои стандарты, мы берем на вооружение Божественное Слово.

В отношении наших символов веры можно использовать слова псалмопевца в Псалме 47:12-15: «Да веселится гора Сион, и да радуются дщери Иудейские ради судов Твои��, Господи. Пойдите вокруг Сиона и обойдите его; обратите сердце ваше к укреплению его, рассмотрите домы его, чтобы пересказать грядущему роду, ибо сей Бог есть Бог наш на веки и веки: Он будет вождем нашим до самой смерти».

Возвращаясь теперь к нашим Трем Формам Единства и особенно к нашим Канонам, мы обнаружим, что с любой точки зрения Каноны занимают среди реформатских исповеданий совершенно особое место. Это сразу же откроется, лишь только мы сравним Три Формы Единства в отношении их исторической подоплеки и их содержания.

Гейдельбергский Катехизис и Бельгийское Исповедание принадлежат периоду младенчества реформатского движения в Нидерландах. Катехизис, составленный в 1563 году, хотя и был немецким по происхождению, вскоре проложил себе путь в Голландию. И хотя верно, что Катехизис не был окончательно принят в Нидерландах до проведения Дортского Синода, тем не менее еще задолго до этого времени он пользовался большим уважением в церквах, был повсеместно признаваем и одобрен на отдельных поместных синодах. Об этом говорит тот факт, что Синод в Дордрехте отказался вопреки требованиям арминиан пойти на пересмотр и ревизию Катехизиса и Бельгийского Исповедания. К периоду младенчества реформатского движения относится также Бельгийское, или Голландское, Исповедание Веры. Первое голландское его издание датировано 1562 годом. Но в отличие от остальных символов веры, составленных в то время, когда Реформатские Церкви в основном сражались с Римским Католицизмом, – в отличие от этих символов наши Каноны относятся ко времени возмужалости Реформатских Церквей. Эти Церкви должны были продолжать стоять там, где стояли ранее. И теперь, утвердив себя вопреки Римскому Католицизму, они не желали погибнуть или лишиться своего драгоценного наследия из-за внутреннего врага. Вместо этого, будучи вовлеченной в это новое противостояние, и вступив в битву с тем же самым, по сути, древним пелагианским недругом (только на этот раз недруг этот был из собственного лагеря), Церковь утвердила свою основанную на реформатских принципах веру, вышла победительницей из спора и после Дордрехта явилась миру воистину реформатской, единой в вере и сильной в борьбе.

По сравнению с двумя предыдущими исповеданиями форма и содержание Канонов тесно связаны между собой.

Наше Бельгийское исповедание составлено из тридцати семи статей, излагающих основные доктрины Реформатской Церкви. Оно следует тому, что обычно зовется объективным, догматическим порядком, последовательно раскрывая учения о Боге, Человеке, Христе, Спасении, Церкви и Последних Событиях. Именно в силу того, что в этом символе мы видим систематическую формулировку всего реформатского учения, Бельгийское Исповедание часто называется просто «Исповеданием» или «Исповеданием Веры». Гейдельбергский Катехизис также предназначался для преподавания всего реформатского учения, но отличался от Исповедания по форме и по методу изложения. Он использует субъективно-опытный подход, следуя порядку познания сначала греха, затем искупления, затем благодарности Богу, и все это с точки зрения самого первого вопроса: «Каково твое единственное утешение в жизни и в смерти?» Поэтому он представляет собой чисто практическую книгу наставлений, являясь при этом одним из важных реформатских стандартов.

Однако даже беглый взгляд на Каноны откроет, что между ними и другими нашими символами имеются весьма важные различия. Каноны разделены на пять глав, каждая из них разделена на позитивную и негативную части, а каждая из этих частей, в свою очередь, составлена из нескольких статей. Такая форма Канонов связана с тем, что Церковь сочла необходимым сформулировать и защитить истинное учение вопреки Пяти Статьям Ремонстрации. Отметим попутно, что это также объясняет весьма примечательный факт: главы 3 и 4 наших Канонов соединены вместе. Если рассматривать 3 статью арминиан саму по себе, то в ней нет ничего предосудительного, и всякий реформат мог бы под ней подписаться. Поэтому наши отцы не могли противопоставить этой статье ремонстрантов учение о человеческой испорченности. Однако, когда к третьей статье арминиан добавилась четвертая статья, учащая о преодолимости благодати, то результатом было не только отрицание суверенного действия благодати Божией, но и противоречие библейскому учению о человеческой порочности. Синод отчетливо осознал этот факт. Поэтому он и рассматривает вместе третью и четвертую статьи ремонстрантов. В результате третья и четвертая статьи наших Канонов оказались соединены и называются так: «О Порочности Человека, Его Обращении к Богу и Способе Этого Обращения».

Особое внимание надо обратить на весьма отличительную особенность Канонов, а именно: к каждой из глав добавлена негативная секция – «Отвержение Заблуждений». Другие наши исповедания также весьма определенно отвергают некоторые заблуждения, но делают это от случая к случаю. Так, например, наш Катехизис в 18-е Воскресенье весьма заметно противостоит лютеранскому пониманию Христова вознесения, а в 30-м – открыто осуждает папистскую мессу как отрицание «единственной жертвы и страдания Иисуса Христа», и как «проклятое идолопоклонство». Также и наше Исповедание Веры отвергает и осуждает заблуждение саддукеев и манихеев, статья 12, отвергает «достопорицаемое заблуждение эпикурейцев», статья 13, отвергает «все, чему учат вопреки вышесказанному, о свободе человеческой воли», статья 14, отвергает «заблуждение пелагиан, утверждающих, что грех происходит только от подражания», статья 14, отвергает «заблуждение анабаптистов», статья 34. Поэтому нельзя сказать, что наши Катехизис и Исповедание содержат только позитивные утверждения. Кроме того, исповедание истины обязательно влечет за собой отвержение лжи. Приведем лишь один пример: истина о Троице с необходимостью подразумевает осуждение ереси унитарианства. Однако нельзя при этом отрицать, что Катехизис и Бельгийской Исповедание, давая позитивную формулировку истины, не всегда открыто отвергают заблуждения. В этом отношении наши Каноны существенно от них отличаются. Они не только мимоходом отвергают те или иные заблуждения, но и посвящают открытому осуждению ереси отдельную секцию в каждой конкретной главе. Более того, Каноны весьма точно определяют отдельные заблуждения, указывают на их опасность и открыто противопоставляют им тексты из Писания.

Иногда этот аспект Канонов вызывает возражения. Действительно, некоторые принимают только позитивную часть Канонов. Есть и такие, кто говорит, что быть позитивным вполне достаточно, и что вовсе не нужно упоминать и осуждать отдельные заблуждения. Эти люди обычно принадлежат к числу тех, кто не хочет слышать в проповеди Слова никакого отвержения ереси. И когда наши Каноны долго опровергают заблуждения арминиан, иногда используя при этом весьма сильный и осуждающий язык, эти люди, восприняв от нашего века ложное представление о вежливости и терпимости, а также глупое понятие о братской любви, начинают возражать. Они говорят, что особое отвержение заблуждений оскорбит некоторых, оттолкнет их от Церкви, вместо того, чтобы привлечь к ней, и, вообще, не сослужит Христовой Церкви никакой доброй службы.

Что же сказать на все это?

Позвольте мне указать прежде всего на то, что метод наших Канонов имеет под собой весьма здравую историческую подоплеку. Следует помнить, что Синод в Дордрехте по самой своей природе занимал оборонительную позицию. Более того, враг, против которого он был призван защитить веру, действовал изнутри. Арминианство возникло внутри Церкви, а не вне ее. В 1618 году арминианство предприняло гигантские усилия по завоеванию реформатской цитадели. Что же еще мог сделать Синод, кроме как отвести эти яростные стрелы сатаны с помощью Писания, четко определив и осудив заблуждения ремонстрантов? Кроме того, необходимость этой негативной часть Канонов была продиктована самой природой врага, осаждавшего в то время Церковь. Арминианство обманчиво более, чем какая-либо другая ересь. Все еретики характеризуются этим качеством, но особенно оно отличает арминиан. Они пытаются показаться говорящими языком реформатов. Они охотно говорят о Божием избрании. Они кажутся реформатами в своей третьей статье, говорящей о порочности человека. Они открыто признают, что благодать Божия есть начало, продолжение и завершение всякого доброго дела. Кроме того, чтобы защитить свои заблуждения, они охотно цитируют Священное Писание. Поэтому, из-за того, что враг появился изнутри Церкви, из-за того, что он использовал обман, уловки и притворство в попытке увлечь и смутить простой народ Божий, возникла необходимость наряду с ��зложением истинного учения открыто и гласно, в свете Священного Писания, опровергнуть все противные заблуждения.

Нам не надо стараться оправдать в этом отношении Дортский Синод. В конце концов, разве отвержение заблуждений не является строго библейским? Разве Писание не осуждает, настойчиво и решительно, ложных учителей вместе с их воззрениями? И разве не предосудительно, и не противоречит Слову Божию, если кто-нибудь скажет на это: «Давайте будем позитивными, давайте не оскорблять людей, обращая внимание других на их ложь. Мы должны быть терпимыми, должны любить друг друга несмотря на наши расхождения»? Разве мы мудрее Бога, давшего нам Свое Слово? Слово, в котором Он Сам предостерегает и осуждает как саму ложь, так и того, кто лжет? Позволим ли мы овцам Христовым ходить в мире беззащитными, в мире, исполненном всякого ложного учения? Позволим ли мы им увлечься в дьявольские сети? Самый лучший путь заставить Церковь отойти от истины Слова Божия это умалчивать о том, что она должна быть на страже против всех ложных учений. И в основе всего этого лежит принцип, говорящий, что истина антитетична по самой своей природе. Сказать «да» истине означает сказать «нет» лжи. И поскольку ложь, обитающая в мире, реальна, это «нет» должно быть не только подразумеваемым, но и открыто выраженным. Причем как со стороны Церкви, так и со стороны каждого отдельного верующего. Не отвергать всякую противоречащую истине ересь означает не исполнять свой долг.

Что касается содержания Канонов, то, сравнивая их с другими нашими исповеданиями, следует прежде всего отметить, что они рассматривают только определенный аспект истины. В то же время Бельгийское Исповедание и Гейдельбергский Катехизис покрывают весь спектр реформатского вероучения. В этом отношении Каноны не могут стоять в одиночестве как единственный доктринальный стандарт Церкви, хотя для нее вполне было бы возможно оставаться только на позициях Катехизиса и Бельгийского Исповедания. Даже учитывая, что наше Исповедание довольно схематично по некоторым вопросам, что оно с исторической и реалистической точки зрения больше не может быть единственным выражением реформатской веры, все равно в нем рассматриваются все фундаментальные истины, и поэтому, теоретически, оно может выступать и в одиночку. Однако это не так в отношении Канонов, потому что они выделяют частный вероучительный вопрос и, рассматривая его, ничего не говорят об остальном учении, а если и говорят, то лишь попутно.

Однако рассматриваемый Канонами аспект истины представляется весьма фундаментальным. Действительно он настолько важен, что никакой верующий, никакая церковь, отвергающая изложенные в Дордрехте истины, не может называться реформатской или кальвинистской. Ведь наши Каноны излагают учение, которое характеризует именно реформатов.

Каково же их содержание?

В зависимости от того, с какой точки зрения мы смотрим на Каноны, это содержание можно описать различно. Оно касается хорошо известных Пяти Тезисов Кальвинизма, а именно: 1) Безусловного Избрания, 2) Всеобщей Порочности, 3) Ограниченного (или Определенного) Искупления, 4) Непреодолимой Благодати, 5) Стойкости Святых. С точки зрения весьма практического вопроса, связанного с нашим спасением, Каноны, очевидно, трактуют то, что близко сердцу каждого чада Божия. Это не означает, что не являются важными другие элементы истины, как, например, истина о Боге Творце. Они важны. И, тем не менее, исповедание, прежде всего имеющее дело с вопросом нашего спасения, в первую очередь рассматривает то, что особенно для нас дорого. Поэтому наши Каноны неизбежно станут дороги для любого верующего, если только он их изучит и ознакомится с их содержанием.

Опять же, с богословской точки зрения, можно сказать, что Каноны рассматривают Бога как Бога нашего спасения. Они дают ответ на весьма важный вопрос: является ли Бог действительно Богом в отношении спасения избранных и осуждения отверженных. Еще раз становится очевидным: Дортский документ касается вопроса, чрезвычайно важного для каждого реформата. А девизом последнего служат хорошо известные слова: Soli Deo Gloria!

Тесно связан с вышеизложенным и тот факт, что Каноны, в конечном счете, имеют дело с вопросом Первой Главы Учения, а именно – с суверенным предопределением, которое известно среди реформатов под именем Cor Ecclesiae, сердце Церкви, будучи по этой же причине и сердцем Евангелия. Уберите Первую Главу Учения, и другие четыре главы Канонов станут бессодержательными и неприемлемыми. Уберите истину о суверенном предопределении, и Евангелие станет безжизненным, так же, как должна умереть Церковь, отрицающая эту кардинальную истину. Ослабьте это Cor Ecclesiae, и его слабость непременно затронет не только ваше исповедание о Боге, но и ваше исповедание о человеке, Христе, спасении, Церкви и последних событиях. И наоборот, поприте одну их вышеперечисленных библейских истин и, рано или поздно, вы начнете попирать и истину о суверенном предопределении. Это подразумевает, конечно же, – и становится весьма очевидным в случае с арминианами – что как скоро вы начнете отрицать безусловный характер избрания, вы с необходимостью должны будете утверждать обусловленность во всем Евангелии спасения. И снова, как скоро вы введете в спасение какой-либо элемент обусловленности, вы логически закончите тем, что будете «обусловливать» также источник и причину этого спасения, Божий вечный совет избрания. В этом свете не трудно понять, даже отвлекаясь от исторической подоплеки Канонов, почему этой стороне библейской истины Реформатские Церкви посвятили целое исповедание.

Это также проливает свет на другой столь же важный вопрос: каково отношение между Канонами и другими нашими символами веры? Почему необходимо было сформулировать Каноны? Разве другие наши символы оказались недостаточны? Может быть, они были двусмысленны? Или прошли мимо тех истин, которые утверждаются в Канонах? И какова, тогда, та особая позиция, которую Каноны занимают среди других наших исповеданий?

Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, давайте в первую очередь вспомним о теме наших Канонов. Первая Глава Учения носит название «О Божественном Предопределении», Вторая Глава – «О Смерти Христовой и Искуплении Через Нее Человека». Третья и Четвертая Главы называются «О Порочности Человека, Его Обращении к Богу и Способе Этого Обращения». А Пятая Глава носит название «О Стойкости Святых». Во-вторых, следует вспомнить о том, что спор, разрешенный на Дортском Синоде, касался прежде всего истины о предопределении, а остальных истин лишь постольку, поскольку они были с ней связаны. Об этом знали и сами арминиане, составляя в Гоуде свои Пять Пунктов. Действительно, сам Арминий довольно рано пришел к заключению, что учение о предопределении нуждается в радикально иной формулировке. Поэтому арминиане ставили целью пересмотреть сначала истину об избрании, а затем и все другие связанные с ней истины. Именно этому намерению арминиан и воспротивились в Дордрехте наши отцы.

Однако это не означает, что Гейдельбергский Катехизис и Бельгийское Исповедание были двусмысленными или не смогли утвердить вышеназванные истины. Вовсе нет. Нет ни одной изложенной в Канонах истины, которая прямо или косвенно не содержалась бы как в Катехизисе, так и в Исповедании. Катехизис упоминает об истине избрания в Вопросе и Ответе 54, делая это чрезвычайно изящным образом: «Во что ты веришь о святой вселенской Церкви Христовой?» «В то, что через Свой Дух и Слово Сын Божий от начала и до конца мира собирает Себе из всего человеческого рода народ, избранный к вечной жизни и единомышленный в истинной вере, который Он защищает и хранит; а также в то, что я являюсь и вовеки пребуду живым членом этого народа». (Курсив добавлен.) А Бельгийское Исповедание еще конкретнее раскрывает эту истину в Статье 16: «Мы верим, что когда все потомство Адама впало в погибель и разрушение через грех наших прародителей, Бог явил Себя Тем, Кем Он является, то есть милостивым и справедливым: Милостивым, поскольку Он избавляет и сохраняет от этой погибели всех, кого в Своем вечном и неизменном совете, только по Своей благости, избрал во Христе Иисусе, Господе нашем, без какого-либо внимания к их делам: Справедливым же, оставляя других в состоянии падения и погибели, куда они сами себя вовлекли».

И пока в Реформатских Церквах не возникало разногласий по этим вопросам, существующие стандарты были вполне достаточны как в отношении центральной истины об избрании, так и в отношении прочих связанных с ним истин. В более пространном конфессиональном изложении этих истин просто не было нужды. Реформаты хорошо осознавали и считали само собой разумеющимся, что избрание, о котором говорят Катехизис и Бельгийское Исповедание, является суверенным, и потому – безусловным. Все понимали, что работа по спасению целиком и полностью принадлежит Богу. Более того, истина о суверенном предопределении проходит через все исповедание и проповедь реформатов. И не правда, как пытались доказать арминиане, что исповедание оставляет место для различных взглядов относительно этих вопросов. Ведь и без Канонов было очевидным (как очевидно и теперь после принятия Канонов), что Гейдельбергский Катехизис с его решительным акцентом на двойной истине полной порочности и абсолютной необходимости Божества Посредника, с его ударением на божественном даровании благодеяний спасения, с его непреклонным утверждением свободного оправдания стал бы полностью лишенным жизни и выхолощенным, если бы кровь суверенного избрания перестала струиться по его жилам. Если рассмотреть их в целом, то никакой из существовавших тогда символов веры не был терпим к арминианству. В действительности, именно это и сыграло основную роль при рождении наших Канонов.

Однако, когда возник спор, и когда критики реформатской истины хитростью и обманом стали утверждать, что полностью согласны с существующими символами веры, о чем говорил и сам Арминий, тогда Катехизис и Исповедание стали уже неадекватными. Неадекватными постольку, поскольку речь шла об их буквальных формулировках. Церкви стало необходимо определиться и официально провозгласить, что именно имелось в виду в наших символах веры относительно этих вопросов. Перед лицом нападок арминиан, единственного упоминания Гейдельбергского Катехизиса о Церкви, избранной к вечной жизни, оказалось уже недостаточно. Бельгийское Исповедание также не говорит прямо о суверенности и безусловности предопределения Божия, но скорее рассматривает этот вопрос с точки зрения Божией милости и справедливости.

Поэтому вполне естественно, что наряду с другими двумя стандартами должны были появиться и наши Каноны. Они появились из-за атаки на истину, уже содержащуюся в этих стандартах. Именно в этом свете и следует рассматривать позицию, занимаемую нашими Канонами в качестве вероисповедного документа. Их вероисповедный авторитет, конечно же, тот же самый, что и у двух других символов. Так что, взятые вместе, они составляют Три Формы Единства. Однако, что касается их содержания, Три Формы не соизмеримы друг с другом. Каноны скорее предназначены для дальнейшего изъяснения и развития центральных истин, уже содержавшихся в Гейдельбергском Катехизисе и Бельгийском Исповедании. Этот факт весьма важен. Он означает, что, действительно, необходимо утверждать Гейдельбергский Катехизис и Бельгийское Исповедание, но делать это надо в согласии с дальнейшим, данным в Дордрехте, толкованием. А это значит не только то, что толкование, данное Канонами, является обязательным, когда идет проповедь об избрании, или когда служитель излагает Вопрос и Ответ 54 Катехизиса. Это также значит, что всякий раз когда какой-либо вопрос, рассмотренный в Пяти Главах Учения (а они покрывают все Евангелие, все дело нашего спасения), излагается в проповеди, эту проповедь всегда следует произносить в свете толкований Дордрехта. Тогда и только тогда можно справедливо претендовать на имя «реформата».

Однако есть и нечто большее.

Со времен Синода в Дордрехте реформаты не могут быть только позитивными в своих утверждениях. Они не могут оставаться такими, если только они достаточно реалистичны. Здравомыслящий реформат – тем более, чем больше он будет проявлять усердие в этом вопросе, – всегда будет готов отвергнуть те же заблуждения, которые отверг и Дортский Синод. Он также будет готов опровергнуть эти заблуждения, он будет всеми силами стараться сохранить Церковь в чистоте от этих заблуждений. Заметьте, он, действительно, будет стремиться это делать! Позвольте же мне теперь процитировать в данной связи нашу Формулу Подписи:

«Мы, нижеподписавшиеся, профессора Протестантских Реформатских Церквей, служители Евангелия, старейшины и дьяконы Протестантских Реформатских конгрегаций … классиса* ... самим фактом нашей подписи искренне и в доброй совести перед Господом заявляем, что мы от всего сердца веруем и убеждены в том, что все статьи и пункты учения, содержащегося в Исповедании и Катехизисе Реформатских Церквей, вместе с толкованием некоторых пунктов вышеназванного учения, изложенным на Национальном Синоде в Дордрехте, 1618-19 гг., полностью согласны со Словом Божиим.

Поэтому мы обещаем прилежно учить вышеназванному учению и с верностью защищать его без какого-либо прямого или косвенного противоречия посредством публичной проповеди и на письме.

Более того, мы заявляем, что не только отвергаем все заблуждения, противоречащие этому учению, и особенно то, что было осуждено вышеназванным Синодом, но и что мы всегда будем готовы опровергнуть эти заблуждения и выступить против них, а также всегда будем стараться хранить Церковь свободной от всех этих заблуждений …». (Курсив добавлен.)

Из всего этого становится ясным то особое положение, которое Каноны занимают в Реформатских Церквах. Очевидно, что согласно вышеприведенной клятве, приносимой служителями начиная с 1618 года, утверждать учение Дордрехта было одной из самых важных задач служителей Церкви, причем они должны были делать это вопреки всем арминианским заблуждениям.

Не следует думать, что все это совершенно устарело. Начиная со времен Дордрехта, главная битва Реформатских Церквей ведется все с той же самой арминианской угрозой. Церкви, которым не удавалось утвердить во всей полноте догматы Дордрехта, вскоре теряли свой отчетливо реформатский характер и падали жертвой того же самого врага, который угрожал им более трех столетий назад. Это происходило и все еще происходит в Америке и в Европе. Сегодня Реформатские Церкви все еще ведут борьбу с теми, кто хотел бы попрать сердце Церкви и сердце Евангелия, истину о суверенном предопределении. Сегодня наши Каноны все еще остаются злободневными, идет ли речь об арминианском или о бартианском враге. Но, вооруженные истиной Писания, так как она изложена в наших Канонах, мы не будем бояться никаких врагов. Однако – и история подтвердит истинность моих слов – беда не в том, что наши Каноны устарели, но в том, что Реформатские Церкви, в общем и целом, стали ужасно слабыми и уже не готовы «учить и с верностью защищать вышеназванное учение». Проблема в том, что стало непопулярным «отвергать все заблуждения, которые противоречат этому учению, и особенно то, что было осуждено вышеназванным Синодом», что считается старомодным «опровергать эти заблуждения и выступать против них, а также быть готовыми хранить Церковь свободной от этих заблуждений».

Давайте же извлечем урок из этой истории. Ведь в ней к нам обращается Сам Бог. Мы не должны слушать тех, кто хочет разубедить нас и лишить нашего реформатского наследия. Мы не должны уклоняться от борьбы. Мы не должны становиться слабыми и беспомощными. Мы не должны позволять обманывать себя тем, кто все еще распространяет арминианство под видом реформатской истины. Скорее мы должны приветствовать стремление узнать правду о реформатских исповеданиях. Мы должны вооружиться этими исповеданиями, ибо они есть меч Святого Духа! Мы должны быть готовы сражаться за них до самой смерти!

«Итак, братья, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2Фес.2:15).

________________

^* Классис - то же, что пресвитерия (прим

[Данное Предисловие прилагается к Части Первой по той причине, что дает оригинальный и подробный отчет о предшествовавших Синоду в Дордрехте весьма важных событиях. Оно также позволяет глубже понять церковные и политические маневры ремонстрантов.

Для тех, кто интересуется церковной историей, кто хочет знать о событиях, приведших к Великому Синоду, это Предисловие можно назвать «первоисточником». Оно было приложено к опубликованным Постановлениям Синода в Дордрехте. Его следует отличать от более короткого предисловия, принятого на Синоде и приложенного к самим Канонам – предисловия, которое больше не включается в наш английский перевод Канонов. Мы не знаем, кто его автор. Очевидно, он из первых рук знал историю всех событий, возможно, сам во многих из них участвовал, а также имел доступ к документам и отчетам. Можно предположить, что это был Фест Гоммий, один из секретарей Синода.

Читатель должен извинить меня за некоторые длинные и тяжеловесные предложения в этом переводе. Хотя я и упростил оригинальную, написанную громоздким языком того времени, голландскую версию, дальнейшее разделение предложений и параграфов привело бы, на мой взгляд, к недопустимо вольному переводу].

Введение к Истории Синода, адресованное Реформатским Церквам Христовым (В котором кратко и верно описывается возникновение и развитие религиозных разногласий в Нидерландах, ради устранения коих и был, главным образом, созван этот Синод).

Два года назад было опубликовано решение почтенного Синода в Дордрехте. Оно касалось основных пунктов учения, по поводу которых в прошедшее до созыва Синода время среди Голландских Церквей имелись определенные разногласия. Разногласия, надо сказать, сильно возмущавшие эти поместные церкви. Принятое на Синоде решение изложено в форме отдельных Канонов или Статей. Когда с целью устранения религиозных разногласий Генеральные Штаты, будучи верховной властью объединенных провинций, созвали светлейший Синод, все вначале подумали, что было бы достаточным опубликовать суждение Синода, касающееся только этих доктринальных разногласий. Однако затем обнаружилось, что многие отказывались признавать из Постановлений Синода что-либо еще, кроме самих Канонов. Особенно отказывались они признавать то, как Синод обошелся со служителями, называвшимися в народе ремонстрантами. Видя же, что сами ремонстранты, дабы скрыть свою жестоковыйность, не захотят публиковать по этим вопросам что-либо достойное доверия, Генеральные Штаты сочли нужным напечатать ради пользы церквей, верно воспроизведенные и задокументированные, Постановления и Процедуры Синода. Среди этих Постановлений и Процедур имеются многочисленные свидетельства, относящиеся к истории происходивших в Нидерландских Церквах событий. Свидетельства, которые не знакомые с этой историей читатели, очевидно, не смогут понять. По этой причине Национальный Синод (как это видно из отчетов о его заседаниях) поручил делегатам Южно-Голландских Церквей написать краткий отчет о решениях, принятых по поводу дела ремонстрантов. Также сочли уместным в начале Предисловия к Постановлениям поместить отчет о некоторых важных, произошедших до Синода, событиях, дабы Церкви, особенно иностранные, уразумели происхождение и развитие вышеназванных разногласий, причину и повод для созыва Генеральными Штатами столь выдающегося Синода и те немалые жертвы, которых стоил этот созыв. Данная мера представлялась необходимой особенно по причине того, что ремонстранты в своих писаниях утверждали много такого, что не соответствует истинным событиям.

Сколь великое единство царило в течение предыдущего столетия между Конгрегациями Объединенных Нидерландских Церквей во всех вопросах чистого учения, и сколь добрый порядок и приличие всегда утверждались в управлении этими церквами – все это столь хорошо известно в христианском мире, что едва ли нужно пространно об этом говорить. Так вот, этот мир и единство, столь приятные Богу и всем благочестивым, отдельные личности захотели возмутить. Это были те, кто, оставив папство, не полностью очистился от папской закваски. Они пришли в наши Церкви и были допущены к служению в тот ранний период, когда еще остро ощущалась нехватка служителей. Этими людьми, отличавшимися неуемной дерзостью, были: Каспер Коолхаас и Херманн Хербертц в Дордрехте и Гоуде, а также Корнелий Виггерс в Хоорне. Однако им не сопутствовал большой успех. Ибо хотя в вышеозначенных местах эти люди и обрели некоторых последователей, так же не обученных должным образом реформатской религии, тем не менее Правительство в должное время усмирило их злую дерзость усердием ортодоксальных служителей и надлежащими церковными санкциями. Коолхаас имел дело с Национальным Синодом Миддельбурга, Хербертц – с Синодом Южной Голландии, а Виггерс – с Синодом Северной Голландии.

После этого Иаков Арминий, проповедник из знаменитой Амстердамской церкви, попытался сделать то же самое с еще большей смелостью. Он был человеком тонкого ума, но услаждался лишь тем, что пахло какой-то новизной. Причем до такой степени, что его, казалось, тошнило от большей части доктрин, принятых в Реформатских Церквах, тошнило по той лишь причине, что они были приняты этими Церквами. Вначале этот человек, открыто и тайно, прокладывал путь своему учению тем, что чернил имя, славу и авторитет самых выдающихся учителей Реформатской Церкви – Кальвина, Занхия, Безы, Мученика, и других – стремясь приобрести уважение к себе за счет их доброго имени. Затем он начал открыто проповедовать и распространять заблуждения пелагиан, особенно в своем толковании Послания к Римлянам. Но благодаря бдительности и авторитету достопочтенной консистории Церкви Амстердама его намерение частично потерпело неудачу. Поэтому он не смог ввести в Церковь новшества, о которых первоначально мечтал. Тем не менее Арминий не прекращал распространять свои мнения всеми возможными способами. Он распространял их как среди проповедников в своей собственной Церкви, так и среди проповедников других Церквей, среди которых были Иоанн Ойтенбогерт, Адриан Фон ден Борра, и другие, чьими дружбой и благоволением он пользовался со времен юношеской учебы. Он даже пригласил на организованную им конференцию Фрациска Юния, весьма знаменитого профессора священного богословия из колледжа Лейдена.

Когда же, к великому сожаления Нидерландских Церквей, на втором году текущего столетия доктор Юний покинул Академию в Лейдене по причине своей смерти 22-го августа, 1602 года, Ойтенбогерт, уже поддерживавший в то время взгляды Арминия, с большим усердием и серьезностью рекомендовал его достопочтенным кураторам Академии в Лейдене. Он рекомендовал его на должность профессора священного богословия вместо умершего Юния. Когда же об этом узнали депутаты от Церквей, они испугались, что призвание лица, столь сильно заподозренного в странном учении, станет причиной возмущения и схизмы в церквах, и потому попросили достопочтенных кураторов не поступать необдуманно и не подвергать церкви такой опасности. Они посоветовали поискать другое подходящее лицо, свободное от таких подозрений, и угодное в то же время самим кураторам. Они также увещевали Ойтенбогерта, чтобы тот отозвал свою рекомендацию. Однако Ойтенбогерт, презрев их увещевания, не переставал продвигать свое предложение до тех пор, пока не добился поставленной цели. Когда же приказ о назначении был издан, консистория Амстердама не приняла отставку Арминия. Члены консистории отказались отпускать его главным образом потому, что самые мудрые из них понимали: столь неспокойный и неуемный разум в Академии причинил бы немало вреда. В той Академии, где обучалась молодежь, призванная к служению в Церкви. В этой Академии преподавание велось свободнее, чем в поместных церквах. Там свобода преподавания, из-за бдительного надзора и авторитета консистории, была весьма ограничена и находилась под контролем. Тем не менее отставка Арминия была, в конечном итоге, принята. Принята по многочисленным повторным просьбам кураторов, Ойтенбогерта, а также самого Арминия, но с тем условием, что вначале Арминий должен встретиться с доктором Франциском Гомаром и обсудить с ним главные пункты учения. От Арминия также потребовали путем прямого обнародования его взглядов очистить себя от всех подозрений в странном учении и твердо пообещать, что он никогда не будет распространять свои взгляды, если последние окажутся принадлежащими лишь ему одному. Данная встреча была проведена в присутствии достопочтенных кураторов и депутатов Синода 6 и 7 мая 1603 года. На этой конференции Арминий засвидетельствовал, что открыто отвергает главные пункты пелагианского учения: касательно природной благодати, касательно силы свободной воли, касательно первородного греха, касательно совершенства человека в этой жизни, касательно предопределения, и другие. Он также засвидетельствовал, что согласен со всем, что Августин и другие отцы написали против пелагиан, и что, по его мнению, заблуждения пелагиан были справедливо осуждены и отвернуты отцами. Более того, он обещал, что не будет учить ничему, что противоречит общепринятому учению Церквей. После этого Арминия допустили на должность профессора богословия.

Вначале Арминий до такой степени пытался освободить себя от всех подозрений в странном учении, что да��е защищал доктрину Реформатских Церквей касательно удовлетворения Христова, оправдывающей веры, оправдания по вере, стойкости истинных верующих, уверенности в спасении, несовершенства человека в этой жизни и других главных пунктов учения, каждому из которых он позднее открыто противоречил, и против которых сегодня возражают его последователи вопреки его же собственным взглядам (о чем прямо говорит Иоанн Арнольд Корвен в некотором немецком документальном свидетельстве), изложенным во время публичных дискуссий. Однако, когда Арминий год или два прослужил на своей должности, стали замечать, что он, открыто и тайно, начинает возводить клевету на многие принятые в Реформатских Церквах учения, чтобы поставить их под сомнение и возбудить против них подозрения у своих учеников. Ибо он пытался сделать бездейственными главные доказательства, с помощью которых эти доктрины выводятся из слова Божия. Он делал это, используя те же самые оговорки и уловки, коими пользовались иезуиты, социниане и другие враги Реформатской Церкви. Доказательства же противоположного учения Арминий, наоборот, всячески превозносил. Более того, Арминий тайно передавал своим ученикам для копирования некоторые написанные от руки сочинения, в которых излагал свои взгляды. Кроме того, он рекомендовал своим ученикам сочинения Касталио, Корнхерта, Суареса и других подобных писателей, пренебрежительно отзываясь о сочинениях Кальвина, Безы, Мученика, Занхия, Урсина и прочих выдающихся учителей Реформатской Церкви. Он также открыто говорил, что имеет многочисленные подозрения против общепринятого учения. Подозрения, которые собирался открыть в свое время. Некоторые близко связанные с ним проповедники стали хвалиться тем, что Арминий открыл, по их словам, совершенно новое богословие. Его студенты, отправляясь домой после окончания Академии и переводясь в другие Академии, дерзко выступали против общепринятой позиции Реформатских Церквей, споря, противореча и критикуя их учение. Когда же Голландские Церкви обо всем этом узнали, они обеспокоились тем, что таким образом значительно ослабляется ортодоксия реформатского учения, а также тем, что молодежь, надежда всех церквей, воспитываясь в подобной теплице, уловляется в силки странного учения. Они поняли, что все это в конечном итоге обернется к большому вреду, возмущению и ущербу Церкви, и сочли необходимым через своих делегатов (которым была доверена общая забота о церквах) подробнее разобраться в этом деле, чтобы на следующем Синоде принять меры по ограждению церкви от подобной опасности. Поэтому депутаты Церквей от Южной и Северной Голландии, придя к Арминию, поставили его в известность о слухах, распространявшихся касательно его самого и его учения. Они сказали ему, как сильно озабочены все церкви, и по-дружески попросили его прямо сообщить братьям, если он имеет что-либо против общепринятых учений. Таким образом он смог бы или сам получить разъяснения на дружеской встрече, или представить все это дело на рассмотрение законного синода. Арминий ответил депутатам, что никогда не давал повода для подобных слухов, и что не считает нужным встречаться с ними по этому поводу как с депутатами от Церквей (если они хотят представить отчет об этой встрече синоду). Однако, коль скоро они сложат с себя полномочия депутатов, он не отказывается разговаривать с ними касательно учения как с частными проповедниками. Однако с тем лишь условием, что в случае несогласия с его взглядами они не будут делать Синоду никакого официального отчета об этой встрече. Поскольку депутаты сочли данное предложение неуместным, понимая, что Церкви посредством такой встречи не избавились бы от своей тревоги, они ушли, так и не решив спорный вопрос. Тем не менее от других профессоров богословия депутаты узнали, что среди студентов идут различные споры и возникают вопросы, касающиеся предопределения, свободной воли, стойкости святых и других главных пунктов учения. Они узнали, что дискуссии эти проводятся с таким жаром, какого не было до того, как к ним пришел Арминий.

26-го июля 1604 года Арминий получил увещевание от Церкви Лейдена, членом которой он являлся. Двое старейшин этой церкви, достопочтенные господа Федо фон Брукеровен, мэр Лейдена, и Пауль Мерула, профессор истории, уговаривали его прийти на дружескую встречу со своими коллегами или товарищами из профессоров, дабы в присутствии консистории Церкви Лейдена открыто сказать, имеет ли он что-нибудь против общепринятого учения. Целью этой конференции было выяснить, согласен ли он со своими коллегами и с другими проповедниками, а также установить пункты учения, по которым имелось согласие или разногласие. На это увещевание консистории Лейдена Арминий ответил, что не может пойти на подобный шаг без согласия достопочтенных кураторов, и что не видит, какую пользу может получить Церковь от такой конференции.

И вот подошло время ежегодного Синода Церквей Южной и Северной Голландии. Согласно обычаю Синоду были представлены протесты и жалобы от каждого классиса. Среди протестов было и заявление от классиса Дордрехта: «Поскольку распространился слух, что в Академии Церкви Лейдена возникли определенные расхождения касательно учения Реформатских Церквей, классис счел необходимым, чтобы Синод рассмотрел вопрос и наискорейшим образом устранил эти расхождения, дабы все могущие возникнуть от этого схизмы и преткновения были предотвращены, и единство Реформатских Церквей вопреки наветам врагов осталось невредимым». Арминий воспринял сие весьма болезненно и сделал все возможное, чтобы данный протест был отозван. Когда же Арминий не смог этого добиться, он с помощью достопочтенных кураторов Академии получил от своих товарищей-профессоров свидетельство, от 10-го августа, в котором заявлялось, что среди студентов, действительно, споров велось больше, чем хотелось бы, но среди профессоров богословия, насколько им известно, не существовало никаких расхождений касательно фундаментальных истин. Некоторое время спустя, 30-го августа, в городе Роттердаме собрался Синод Церквей Южной Голландии. Этому Синоду делегаты от классиса Дордрехта дали понять, что для посланного ими протеста существует множество веских причин. Синод также выслушал отчет своих депутатов касательно ситуации в Лейдене и спора с Арминием и другими профессорами. После должного рассмотрения дела Синод решил, что вправе пресечь распространяющееся зло, и не должен отлагать решение вопроса на основании призрачной надежды на созыв Национального Синода. По этой причине Синод поручил депутатам тщательно выяснить, какие пункты учения среди студентов богословия Академии Лейдена дебатируются с особой остротою. Далее, депутатам поручили просить достопочтенных кураторов обязать профессоров богословия прямо и без обиняков обнародовать свои взгляды касательно этих пунктов учения, дабы можно было выяснить, в чем они согласны между собой, а в чем не согласны. Чтобы Церкви, в случае, если расхождения оказались бы надуманными или несерьезными, были избавлены от тревоги, а в случае, если бы они оказались серьезными, могли предпринять соответствующие меры. 8-го ноября Синод также поручил всем служителям подписать Исповедание Голландских Церквей и Катехизис, чтобы засвидетельствовать тем самым согласие в учении – нечто такое, чем ранее пренебрегали одни классисы, и что отказывались делать другие.

Депутаты Синода после тщательного исследования вопроса передали кураторам девять вопросов, по которым, как они выяснили, в то время велись основные споры, и попросили кураторов, чтобы те, пользуясь своей властью, потребовали от профессоров богословия полностью изложить свои взгляды касательно этих вопросов. Кураторы ответили, что в данный момент существует надежда в короткое время добиться созыва Национального Синода, и поэтому они считают более полезным оставить эти вопросы на рассмотрение Синода, а не давать посредством дальнейших расследований еще один повод к расколу и распрям.

Также и некоторые служители приняли взгляды Арминия. Повсюду на заседаниях классисов они отказывались подчиниться приказу Синода и подписать Исповедание и Катехизис. Это усиливало тревогу Церквей, которые видели, что служители, пользуясь благоволением некоторых должностных лиц, дерзко презирают власть Синода, преследуя при этом собственные цели. По этой же причине, видя, что зло нельзя устранить иным способом, они обратились к Генеральным Штатам и подробно объяснили им, в какой великой опасности находятся Церкви. Они попросили Генеральные Штаты, чтобы те своей властью, дабы искоренить данное зло, как можно раньше созвали Национальный Синод, откладывавшийся в течение стольких лет. Генеральные Штаты заявили 26-го ноября, что на созыв Национального Синода дали согласие Штаты всех провинций. Но отдельные провинции, по их словам, в своих подтверждающих письмах добавили условие, согласно которому на Синоде должен состояться пересмотр Исповедания и Катехизиса Голландских Церквей. Поэтому Генеральные Штаты заявили, что созыв Национального Синода нельзя осуществить без обиды для Штатов этих провинций, если к постановлению о созыве не добавить данное условие. А поскольку было хорошо известно, кто именно на протяжении нескольких лет советовал Штатам Голландии добавить к декрету данное условие и весьма настойчиво этого добивался, возникло опасение, что если это условие все-таки будет добавлено, люди, стремившиеся к переменам в учении, воспользуются предстоящим Синодом для своих целей. Кроме этого, данная мера причинила бы Церквам немалый вред (особенно в настоящей ситуации). Ведь создалось бы впечатление, что сами Штаты или Церкви имели сомнения касательно истины содержащегося в Исповедании и Катехизисе учения. Поэтому депутаты Церквей 30-го ноября попросили, чтобы созыв Синода был объявлен и провозглашен в общих словах, согласно, как они выразились, древнему обычаю. Далее, депутаты указали на то, что данная поправка вовсе не является необходимой, имея в виду, что всем Национальным Синодам разрешено пересматривать вероучительные документы. Поэтому, если кто-либо захочет выдвинуть возражение против любой статьи этих документов, он может представить свои соображения согласно установленному порядку.

На это Генеральные Штаты заявили, что данную поправку не следует понимать так, словно они сами хотят изменить что-либо в учении Церквей. Они заявили, что пересмотр вовсе не обязательно влечет за собой изменение, он также может означать и подтверждение старого учения. Однако, даже учитывая все это, данное условие, заявили Генеральные Штаты, нельзя опускать без согласия той провинции, которая его открыто выдвинула. Соответственно, 15-го мая 1606 года они письменно вручили депутатам от Церквей свое согласие, в которое была вставлена и вышеназванная поправка. Депутаты же послали этот документ Церквам соответствующих провинций, одновременно информируя их о том, сколь усердно стремились они изъять данную поправку из постановления о созыве. Нидерландские Церкви, получив такое письмо, были, действительно, счастливы, что после стольких лет ожидания они в конечном итоге добились созыва Национального Синода. Однако они также в немалой степени были оскорблены вставленной поправкой. Проблема заключалась не в том, что они не хотели ревизии Исповедания и Катехизиса, при условии, что те будут происходить в установленном и надлежащем порядке. Скорее они боялись, что лица, пытавшиеся внести изменения в учение, от этого осмелеют, как будто данной поправкой государственная власть дает им право изменять все, что им заблагорассудится. Так что могло показаться, что затеянные ими споры происходят не из любопытства, а из желания исполнить волю государства. Генеральные Штаты также известили в своем послании, что считают весьма полезным собрать богословов-миротворцев из каждой провинции, дабы посоветоваться с ними касательно времени, места и способа проведения Национального Синода. И вот, когда обстоятельства складывались таким образом, в августе 1616 года в Горинхеме состоялся ежегодный Синод Церквей Голландии. После того, как депутаты Церквей известили делегатов о том, что им удалось сделать для созыва Национального Синода, и о том, что решили по этому поводу Генеральные Штаты, делегаты сочли нужным дать депутатам инструкцию продолжать настойчиво требовать созыва Национального Синода. И хотя Синод рассудил, что Исповедание и Катехизис все же могут быть в надлежащем порядке пересмотрены на Национальном Синоде согласно нормальной, установленной для решения таких вопросов процедуре, он тем не менее захотел, чтобы представители Южной Голландии, которых Штаты соберут вместе для рассмотрения времени, места и способа проведения Национального Синода, попросили Генеральные Штаты от имени этих Церквей опустить по уже приведенным причинам вышеназванную поправку. Вместо этой поправки в постановление о созыве Синода следовало вставить более мягкие слова, не вызывающие подобного соблазна.

На этом же Синоде от всех служителей Церквей Южной Голландии и от всех профессоров священного богословия потребовали немедленно обнародовать свои подозрения и мнения касательно учения, содержащегося в Исповедании и Катехизисе. Ибо Арминий и поддерживающие его служители часто говорили, что имеют множество таких подозрений и оговорок. Служители должны были сделать это на заседаниях классисов, а профессора – перед депутатами от Церквей. Целью было передать эти возражения на законное рассмотрение Национального Синода, в случае если их нельзя было бы рассмотреть на заседаниях классисов. Когда же это требование было предъявлено служителям, сторонникам Арминия, то они отказались представить свои мнения классису. Они заявили, что еще не готовы сделать это. Но при этом обещали, что сделают это в нужное время и в нужном месте. Арминий, которого депутаты классиса также попросили об этом деле, ответил, что сейчас не может это сделать в назидающей манере, но впоследствии полностью изложит свои соображения Национальному Синоду.

Вскоре после этого, 23-го мая 1606 года, Генеральные Штаты собрали вместе богословов из каждой провинции, а именно: Иоанна Лео, Иоанна Фонтана из Гельдерланда, Франциска Гомара, Иакова Арминия, Иоанна Ойтенбогерта и Иоанна Беция из Южной Голландии, Вернера Хельмихия и Герарда Херманна из Северной Голландии, Херманна Фаукелия и Хенрика Брандия из Зееланда, Эверарда Боция и Хенрика Иоанна из провинции Утрехта, Сибранда Лубберта и Иоанна Богермана из Фрисландии, Томаса Госвиния из Оверейселя, Иоанна Акрония и Иоанна Никафия из города Гронингена и Оммеландена, чтобы получить от них совет касательно времени, места и способа проведения Национального Синода. Генеральные Штаты представили им пункты, которые надо было рассмотреть на этой встрече. Что касалось времени Синода, то было единодушно решено: Синод необходимо созвать немедленно в начале будущего лета, в 1608 году. Касательно места было решено, что самым подходящим местом проведения Синода будет город Утрехт. А касательно способа проведения Синода профессора заявили:

1. Что возражения, которые будут рассматриваться на Синоде, должны быть представлены Национальному Синоду от каждого Провинциального Синода.

2. Что от каждого местного Синода, путем голосования его делегатов, следует послать четырех служителей и двух старейшин, но что вместо старейшин также можно посылать людей, отличающихся образованностью, опытностью в вопросах богословия, и благочестием в поведении, даже если они и не занимают церковную должность.

3. Что этим делегатам следует дать право не только рассматривать, но и принимать решения, а также издавать постановления по всем обсуждаемым на Синоде вопросам.

4. Что правилом, согласно которому следует выносить суждение касательно всех разногласий в учении и нравственности, должно быть только Слово Божие, Священное Писание.

5. Что на Национальный Синод следует пригласить не только Церкви Объединенных Нидерландов, а именно – церкви голландского и французского языков, но также и Голландские Церкви, находящиеся вне Нидерландов.

6. Что надо попросить Генеральные Штаты послать на Национальный Синод своих представителей, людей, исповедующих реформатскую веру, и что эти представители должны следить за порядком от имени Генеральных Штатов.

7. Что на Синод также следует пригласить профессоров богословия.

По всем этим пунктам участники пришли к согласию, но по некоторым другим оставались расхождения. Ибо Арминий, Ойтенбогерт и два делегата из Утрехта, которых они привлекли на свою сторону, настаивали вопреки остальным еще на трех пунктах:

1. Что в качестве решения и суждения Синода надо считать не то, что будет одобрено большинством голосов делегатов Синода, но то, что будет решено единодушным голосованием всех делегированных служителей, и что под Синодом надо понимать не только самих делегатов, но и тех, кто их делегировал.

2. Что делегаты всегда должны иметь право покинуть Синод, когда только пожелают, и что, если они найдут себя в затруднительном положении, им следует позволить временно покинуть Синод для получения дополнительных консультаций.

3. Что пересмотр Исповедания и Нидерландского Катехизиса совершенно необходим, и они не видят причин, почему поправка, касающаяся пересмотра этих документов, должна быть изъята из постановления о созыве Синода.

Прочие же служители и профессора постановили следующее:

1. Что, дабы какое-то решение считалось принятым на Синоде, его следует принимать либо единодушным голосованием, либо голосами большинства делегатов Синода. Далее, под Синодом следует понимать только тех, кто, будучи законно делегирован с правом решающего голоса, собирается на совместные заседания.

2. Что, действительно, должно быть разрешено свободно брать время для консультаций со своей стороной; однако, несмотря на это, заседания Синода не следует прерывать, и решение вопроса, когда, как и по какой причине тот или иной делегат может быть извинен за отсутствие, следует оставлять на усмотрение не каждого отдельного делегата, но всего Синода.

3. Что Исповедание и Нидерландский Катехизис вполне можно пересматривать, если только Синод по надлежащим причинам сочтет это необходимым. Что каждому должно быть дано право представить на суд Синода все, что он имеет против этих документов, чтобы Синод мог рассудить об этом и вынести свое решение. Однако, если поправка, касающаяся пересмотра, будет помещена в постановление о созыве, для одних это станет оскорблением, а другим даст слишком большую свободу вводить всевозможные нововведения. Посему они решили просить Генеральные Штаты, ради мира Церквей, опустить эту поправку из постановления о созыве и вместо нее поместить слова о том, что Синод созывается ради установления, согласования и дальнейшего развития чистого и здравого учения, ради сохранения мира и доброго порядка в Церкви, и, в конечном итоге, ради утверждения истинной религии среди обитателей Нидерландов.

Многие из них даже сказали, что таково было поручение их Церквей и Штатов их провинций. Подобное разделение во мнениях создало новое препятствие для созыва Национального Синода. Ибо те, кто до сей поры был против созыва Синода, теперь жадно уцепились за представившийся повод и делали все возможное, чтобы отложить созыв уже обещанного Церкви Синода. Также на этой встрече профессора и служители искренне попросили Арминия открыть им, своим сослужителям, все, что он имеет против учения, изложенного в Исповедании и Катехизисе. Они обещали, что изо всех сил постараются предоставить ему должное объяснение. Они также обещали, что он будет иметь возможность примириться со своими коллегами на достойных условиях, и просили его дать им отныне жить в мире и спокойствии. Они обещали, что, если примирение будет достигнуто, они никому не скажут о том, что он откроет им на этой встрече. Арминий же, со своей стороны, ответил, что данная мера не представляется ему полезной, и заявил, что не склонен этого делать, поскольку данная конференция собиралась вовсе не для этого.

Следующим летом, во время проведения ежегодного Синода Южной Голландии в Дельфте, Ойтенбогерта попросили предоставить отчет, почему, подавая совет о том, как следует проводить Национальный Синод, он встал на сторону Арминия и разногласил с другими служителями. Намерение делегатов состояло в том, чтобы рассмотреть его мотивы и вынести свое суждение. Ойтенбогерт ответил, что подотчетен только Штатам, а не Синоду. Когда же его попросили изложить, что он имеет против содержащегося в Исповедании и Катехизисе учения, он ответил, что не считает полезным делать это на данном Синоде и не готов на подобный шаг. Синод также попытался выяснить, были ли в соответствии с решением предыдущего Синода каждому классису представлены какие-либо возражения или замечания по поводу Исповедания и Катехизиса. Делегаты от каждого классиса ответили: почти все служители засвидетельствовали о том, что не имеют возражений против принятого учения, но те, у кого возражения были, не захотели о них известить. Они ссылались либо на то, что еще не готовы, либо на то, что это не кажется им полезным. Заслушав сей отчет, Синод снова решил приказать этим служителям без каких-либо отговорок, извинений и отлагательств немедленно представить все свои возражения против принятого учения, каждый – своему собственному классису.

На Синоде также стало понятным, что так или иначе, но несогласие в Церквах все время нарастает. Обнаружилось, что молодежь, приходящая из Академии Лейдена и учившаяся у Арминия, будучи призванной на Служение, старалась скрыть при сдаче экзамена свои взгляды под двусмысленными формулировками. Однако, когда их все-таки допускали до служения, они немедленно возбуждали новые споры, выступали за новые идеи и хвалились тем, что имеют различные возражения против общепринятого учения. Стало ясным, что в классисах и консисториях среди служителей царит плачевное несогласие по многим пунктам учения. Стало также очевидным, что и среди самих мирян по поводу данного учения ведутся споры и словопрения, и все это к великому ущербу и возмущению Церкви. Более того, тут и там проявлялись первые зачатки схизмы. Выходило так, что ставшие на сторону Арминия служители часто устраивали тайные встречи, на которых составляли планы дальнейшего продвижения своих доктринальных взглядов. Наконец, стало очевидным, что народ повсюду все более и более разделяется. Поэтому Синод счел, что принятие мер против сего великого зла нельзя больше откладывать, и видя, что надежда собрать Национальный Синод из-за расхождения во мнениях весьма туманна, по совету делегатов решил попросить Штаты Голландии и Западной Фрисландии как можно скорее, ради успокоения Церкви и устранения всех трудностей (как и прежде поступали при подобных обстоятельствах), собрать Провинциальный Синод от двух Синодов Южной и Северной Голландии.

Депутаты от обоих Синодов подробно объяснили Штатам, какие все новые и новые трудности возникают изо дня в день, и попросили для устранения этих трудностей немедленно созвать данный Провинциальный Синод. Однако 14-го сентября депутаты, несмотря на все надежды, не сумели добиться созыва Синода. Причиною было то, что в это время с врагом велись переговоры о перемирии, и Штаты, занятые весьма важными для республики делами, не имели времени рассматривать церковные вопросы. Тем временем Арминий, видя, что Церкви пытаются решить вопрос законными церковными мерами, захотел избежать этой ловушки и, направив просьбу Штатам, 30-го апреля 1608 года, добился рассмотрения своего дела Советниками Высшего Совета, рассмотрения со стороны гражданских (а не церковных, – прим. авт.) лиц. 14-го мая Гомару было приказано явиться на встречу с Арминием, которая должна была состояться в присутствии служителей, недавно бывших на встрече представителей Южной и Северной Голландии. Депутаты от Церквей, поняв все это, снова попросили Штаты Голландии и Западной Фрисландии вместо конференции пред Высшим Советом созвать Провинциальный Синод, чтобы провести на нем законное рассмотрение и вынести решение по спорному церковному вопросу. Причина, по их словам, состояла в том, что данный вопрос должны рассматривать только церковные служители, опытные в этих вещах, законно делегированные Церквами и уполномоченные выносить соответствующие решения. Штаты ответили, что рассмотрение подобных вопросов возложено и на Высший Совет, а право выносить по ним решения будет предоставлено Провинциальному и Национальному Синоду.

Конференция началась с длительной дискуссии о том, каков должен быть порядок рассмотрения дела. Арминий утверждал, что Гомару следует занять позицию обвинителя, и что сам он должен только защищаться. Гомар, напротив, считал такую процедуру несправедливой и нечестной, особенно поскольку церковное дело разбиралось перед гражданскими судьями. Он сказал, что, действительно, готов доказать перед законным Синодом противоречие учения Арминия со Словом Божиим, а также с Исповеданием и Катехизисом Нидерландских Церквей, однако здесь это невозможно сделать без предвзятости и пристрастий. Гомар думал, что эту конференцию, дабы она соответствовала цели Штатов, лучше было бы проводить так: каждая из сторон без взаимных обвинений должна представить и ясно изложить свои взгляды касательно каждого пункта учения. Это был бы наилучший путь для прояснения на этой встрече, в чем стороны согласны, а в чем нет. Что касалось лично его, он не отказывался изложить, как должно, свои взгляды касательно всех вопросов учения, причем прямо и без обиняков. Однако он сказал, что и Арминий, если хочет представить себя верным Учителем, обязан столь же прямо объявить о своих взглядах и не пользоваться какими-либо отговорками.

Несмотря на это Арминий настаивал на своем первоначальном предложении, и в конце концов заявил, что удивлен различными, распространяющимися в церквах слухами о его якобы лж��учении. Он удивлен, что о нем говорят, будто подожженное им пламя объяло теперь все церкви. Он удивлен, что до сих пор не нашелся никто, посмевший бы выдвинуть против него какое-либо конкретное обвинение. Дабы противодействовать сей дерзости со стороны Арминия, Гомар взялся доказать, что Арминий учил одной из главных статей веры, а именно, оправданию человека перед Богом, таким образом, что его учение противоречило Слову Божию и Исповеданию Нидерландских Церквей. Для доказательства он привел слова Арминия, взятые из написанного его же рукой сочинения, в котором Арминий утверждал, что в оправдании человека перед Богом грешнику не вменяется праведность Христова, но что сама вера или акт веры, посредством милостивого принятия со стороны Бога, считается и принимается за нашу праведность перед Богом.

Когда же Арминий увидел, что изобличен, и осознал, что из-за ясности доказательства не может отрицать данного обвинения, он согласился на иную процедуру встречи. Он предложил, чтобы каждый подписал и представил в письменном виде свое суждение о главных пунктах учения, по которым существовало разногласие. Чтобы каждый свел свои взгляды в отдельные Статьи, а потом ответил на возражения с противной стороны. Когда конференция закончилась, советники Высшего совета дали отчет Штатам, и сказали, что по их мнению, насколько они поняли из хода самой конференции, расхождения между этими двумя профессорами были не столь уж важными, и состояли главным образом в изощренных спорах по поводу предопределения, на которые при условии взаимной терпимости можно было бы не обращать внимания. Однако Гомар, наоборот, настаивал на значительном расхождении в их взглядах, заявив, что со взглядами Арминия никогда бы не решился предстать на суд Божий. Более того, он предостерегал, что если в короткое время не позаботится о мерах по обузданию этого зла, вскоре провинция восстанет на провинцию, Церковь на Церковь, Город на Город, а Гражданин на Гражданина. После этого Штаты захотели до времени проведения Национального Синода сохранить в Высшем Совете документы, подписанные обеими сторонами, но так, чтобы никто из посторонних не знал об их содержании. Однако конференция не устранила беспокойство Церквей, но скорее усилила их, тем более, что происходившие на конференции события не были доведены до их сведения. Все не без оснований рассудили, что это сделано ради потворствования Арминию, дабы скрыть от общественности его взгляды. Тем временем Церкви не переставали через своих депутатов просить Штаты немедленно рассмотреть и разрешить данный церковный вопрос на собрании законного Провинциального или Национального Синода. Вопрос, решение которого нельзя было откладывать без большого ущерба для Церкви.

Когда же Арминий услышал об этом, он добился через Ойтенбогерта, чье влияние среди Правителей Отечества в то время было весьма большим, чтобы Штаты приказали отложить проведение ежегодных Синодов Южной и Северной Голландии. Время проведения этих Синодов тогда стремительно приближалось. Поскольку же этого нельзя было сделать без чрезвычайного ущерба для Церквей, Церкви снова довели до сведения Штатов свои возражения. Они просили, чтобы ежегодные Синоды Севера и Юга Голландии могли быть проведены как обычно, и чтобы из них, как они уже просили прежде, был немедленно составлен один провинциальный Синод. В ответ на эту просьбу Штаты 28-го июня 1608 года заявили, что намерены созвать Провинциальный Синод в течение следующего октября. Когда же Церкви узнали об этом, то все занимавшие сторону Арминия служители снова получили приказ, 4-го и 12-го сентября, открыть свои возражения, каждый своему классису, чтобы законным образом представить их на рассмотрение будущего Синода. Однако, как и раньше, все они отказались это делать, пользуясь обычными отговорками. Когда же наступил октябрь, и Церкви продолжали настаивать на созыве обещанного Провинциального Синода, он снова был отложен на два месяца. Тем временем Церквам было позволено собирать ежегодные поместные Синоды, как на Севере, так и на Юге Голландии, но при том условии, что там не будет рассматриваться дело Арминия, поскольку оно зарезервировано за Провинциальным Синодом.

На проведенном в Дордрехте Синоде Церквей Южной Голландии все поняли, что ни один из служителей сторонников Арминия до сих пор не захотел открыть своим сослужителям возражения против принятого учения, но что они под различными отговорками превращают в насмешку просьбы Церквей и решения Синодов. Снова было решено призвать их в течение месяца открыть свои возражения, причем на этот раз под страхом церковного наказания. Наказание полагалось тем, кто будет упорно противиться данному приказу. Синод также решил просить то же самое от профессоров священного богословия в Академии Лейдена, и от Петра Берция, регента богословского Колледжа. Когда же эти служители увидели, что либо откроют свои взгляды, либо подвергнутся церковному наказанию, они, чтобы избежать такого выбора, с помощью Ойтенбогерта добились от Штатов следующего решения: им было приказано в течение месяца в запечатанном виде послать свои возражения Штатам, чтобы те сохранили их и передали Провинциальному Синоду. Когда же депутаты от Синодов попросили профессоров открыть свои возражения, Гомар ответил, что не заметил ничего в Исповедании и Катехизисе, что было бы несогласным со Словом Божиим и нуждалось бы в изменении и улучшении.

Арминий со своей стороны сказал, что в должное время пришлет свой ответ в письменном виде. Увидев же, что его и дальше будут заставлять открыть свои взгляды, Арминий предпочел в довольно продолжительной речи высказать на заседании Штатов то, во что верил касательно: предопределения, благодати Божией, свободной воли человека, стойкости святых, уверенности в спасении, совершенства человека в этой жизни, божества Сына Божия, оправдания человека перед Богом, и других главных пунктов учения. И одновременно он постарался доказать, что в Реформатских Церквах учение о божественном предопределении излагается в противоречии с природой, мудростью и справедливостью Божией, в противоречии с природой человека, с его свободной волей, в противоречии с делом творения, с природой вечной жизни и смерти и, наконец, в противоречии с природой греха. Далее, он обвинил это учение в том, что оно подрывает благодать Божию, наносит ущерб божеской чести, является препятствием на пути спасения человека, делает Бога автором греха, мешает человеку печалиться о своем грехе, устраняет всякую набожную бдительность, уменьшает прилежание в делании добра, угасает пылкость молитвы, лишает людей страха и трепета, с которым мы должны обустраивать свое спасение, производит отчаяние, извращает Евангелие, противится служению Слова Божия и, наконец, подрывает основу не только христианской религии, но и всякой религии вообще.

Узнав об этом, Гомар 12 декабря счел своей обязанностью лучше проинформировать Штаты, дабы упредить их предвзятость из-за ложных обвинений в адрес ортодоксального учения. В этой связи, получив разрешение говорить, он пространно изложил, каковы были действительные взгляды Арминия касательно благодати Божией и свободной воли человека, оправдания человека перед Богом, совершенства человека в этой жизни, предопределения, первородного греха и стойкости святых. Он показал, что Арминий дал справедливый повод подозревать себя в том, что не прав в отношении Священного Писания, удовлетворения Христова, в отношении Церкви, веры, добрых дел и других главных вопросов учения. Далее, он изложил практику Арминия по распространению собственных верований. Как он до сего времени не открывал свои взгляды публично, хотя Церкви и просили его об этом, но делал это тайно, особенно перед теми служителями, которых он надеялся привлечь на свою сторону и сделать своими учениками. Он показал, сколь старательно Арминий учил других своим взглядам, как он подрывал основные доказательства, подтверждающие правое учение, как он поддерживал доводы иезуитов и других противников истины, коими те подрывали учение Реформатской Церкви, как внушал своим ученикам разнообразные сомнения в истинности принятого учения, и как изначально представлял истинное учение находящимся на одном уровне с учением ложным, чтобы затем просто его отвергнуть. Гомар указал на что, что теперь Арминий упорно не желает делать заявление о своем несогласии или согласии с учением Церквей (хотя они много раз с братской любовью просили его об этом), что он делает все возможное, чтобы его заблуждения, изложенные перед Высшим Советом, не стали известны Церквам. Он показал, как Арминий, презрев суждения и решения Синодов, классисов и консисторий, вначале открыл свои соображе��ия Правительству, представив ему свои обвинения и жалобы против Церквей, и как, потом, используя придворные интриги, пытался вызвать у него благоволение к себе и ненависть к Реформатским Церквам. Гомар заключил свою речь просьбой к Штатам, чтобы те, видя, как студенты священного богословия, Академии Лейдена и многие другие проповедники в разных местах все больше и больше уклоняются от здравого учения, и видя, что несогласие и споры нарастают, в Церквах возникает смута, а граждане восстают друг против друга, немедленно созвали обещанный Национальный Синод, дабы законно расследовать причины настоящего несчастья и наконец-то принять против него надлежащие меры. Депутаты от Церквей много раз просили о том же самом, но из-за интриг Ойтенбогерта и других арминиан созыв Синода все время откладывался.

Церкви также многократно просили Арминия сдержать свое слово и передать возражения в письменном виде. Наконец, 4-го апреля, Арминий ответил, что не отрицает своего обещания, но, узнав, что Штаты приказали служителям прислать свои возражения в запечатанном виде, он изменил мнение и хочет теперь ждать, пока ему также не прикажут это сделать. Петр Берций, регент богословского колледжа, также получил просьбу от депутатов объявить открыто о своих возражениях против принятого учения Церквей, если последние, действительно, у него имеются. И 13-го февраля он без каких-либо отговорок объявил о своих взглядах, касающихся многих пунктов учения, и заявил, что в Положениях, касающихся оправдания человека перед Богом, касающихся предопределения, благодати Божией и свободной воли, конечной стойкости святых, его взгляды отличны от учения Нидерландских Церквей. Это еще больше усилило обеспокоенность Церкви, которая увидела, что не только Арминий в Академии, но и Берций в богословском колледже, этой «теплице» Голландских Церквей, представляет молодежи странное учение (той самой молодежи, которая вверена его попечению и посвящена на служение Церкви), уводя ее от здравого учения и внушая новые верования. Все это предстало на обозрение Голландских Церквей и принесло немалые огорчения. И хотя они сильно желали и считали весьма нужным принять законные меры, дабы устранить возникшее зло, они, тем не менее, не могли сделать этого из-за Ойтенбогерта и других, чье влияние в то время у многих Отцов Отечества было весьма велико, и которые мешали проводить какие-либо синодальные собрания и церковные разбирательства. Все это усиливало смелость служителей, сторонников Арминия, и они начали открыто внушать слушателям свои странные верования, атакуя принятое учение ложными обвинениями и выступая против него в жестком и презрительном тоне.

Среди этих служителей главным был некто Адольф Венатор, служитель Церкви Алкмаара в Северной Голландии. Он (кроме того, что не был слишком благочестив в личной жизни) открыто распространял в публичных и частных беседах пелагианские и социнианские заблуждения, делая это с невероятным бесстыдством. За это по законному решению Церквей Северной Голландии ему было запрещено нести служение. Однако, презрев суждение Церквей, Венатор, тем не менее, продолжал служить, несмотря на все вынесенные против него церковные решения. Мыслящие здраво служители классиса Алкмаара рассудили, что этот порочный человек, наряду с другими служителями меньшего ранга, привлеченными им на свою сторону, и упорно отказывавшимися соглашаться с учением Реформатских Церквей, не может быть допущен на их собрания. Эти служители пожаловались Штатам и с помощью Ойтенбогерта добились того, что Штаты приказали классису Алкмаара допустить их на свои собрания. Поскольку ортодоксальные служители не могли с доброй совестью на это согласиться, они смиренно попросили Штаты не огорчать их приказами, которым они не могут повиноваться, не греша против совести. Депутаты от Церквей, видя, как все эти несогласия и соблазны нарастают день ото дня, снова попросили Штаты от имени Церквей немедленно, ради устранения такового зла, созвать обещанный Провинциальный Синод. Когда же Ойтенбогерт и другие служители, сторонники Арминия, увидели, что Штаты склонны согласиться на эту просьбу, они захотели во что бы то ни стало избежать церковного суда. Они преуспели в том, чтобы, пользуясь влиянием некоторых правителей, кажется, симпатизировавших их делу, вместо Провинциального Синода устроить в присутствии Штатов конференцию между Гомаром и Арминием. Конференцию касательно Статей учения, по которым у них имелись разногласия.

На этой конференции каждого из них сопровождали четыре служителя, советами которых они могли пользоваться. Арминий выбрал Ойтенбогерта, служителя Гааги, Адриана Ворра из Лейдена, Николая Гревинховия из Роттердама, и Адольфа Венатора, речь о котором шла выше. Гомар, со своей стороны, выбрал Руарда Акрония, служителя Шидама, Иакова Роланда из Амстердама, Иоанна Вогарда из Хаарлема, и Феста Гоммия из Лейдена. Когда они встретились, Гомар и его сослужители попросили о следующем: 1) проводить конференцию в письменном виде. При этом каждая сторона должна была изложить свои взгляды на письме, чтобы избежать всяких злых сплетен; 2) передать затем эти документы Национальному Синоду, дабы суждение по церковным вопросам было сохранено за самими Церквами. Штаты же хотели, чтобы конференция проходила устно, но при этом каждый в помощь своей памяти мог пользоваться письменными документами. Они публично обещали, что этот вопрос, после того, как они изучат его на данной конференции, будет передан на рассмотрение Провинциальному Синоду, и для этого все, произнесенное на этой конференции, впоследствии будет изложено на письме и немедленно передано на суд Синода. Те же самые служители (Гомар и его сподвижники) сочли весьма неуместным, что на такую встречу будет допущен Адольф Венатор, ранее отстраненный от служения по законному церковному наказанию из-за своего учения и образа жизни. Они заявили, что этого нельзя сделать без великой несправедливости к церковным прещениям, и попросили, чтобы по этой причине кто-либо еще заступил на его место – чего им не удалось добиться, поскольку Арминий яростно сему воспротивился.

В начале конференции они снова спорили касательно порядка Статей, которые надо было рассмотреть. Арминий, кажется, думал, что для него выгодно начать с вопроса о предопределении. Однако, видя, что Статья об оправдании представляется более важной, Гомар счел, что начать следует с нее. И это совпало с мнением Штатов. Касательно данного пункта учения произошел тот же самый диспут, который происходил и ранее перед Высшим Советом. Рассматривался вопрос: является ли вера сама по себе, рассматриваемая как дело, и по милостивому принятию со стороны Бога, той самой праведностью, которой мы оправдываемся перед Всевышним. Кроме того, участники обсудили учение о божественном предопределении, к которому Арминий пытался вызвать великую ненависть посредством тех же самых ложных выводов, которые не задолго до этого представил на собрании Штатов. Однако Гомар привлек внимание к главному пункту разногласий: является ли вера причиной или предварительным условием избрания, либо же она его плод и результат. Третье расхождение касалось благодати Божией и свободной воли человека. Арминий засвидетельствовал, что признает все те воздействия божественной благодати, которые можно связывать с обращением человека, но при условии, что никакая благодать не должна считаться непреодолимой. Гомар же указал на двусмысленность и обман, сокрытый в слове «преодолимая», а именно, что под этим словом скрывается ранее осужденная ересь полупелагиан и синергистов. Гомар также утверждал, что при возрождении человека необходима благодать, которая бы действовала столь мощно, что, преодолев сопротивление плоти, безошибочно и определенно обращала всех, кто является ее причастником. Наконец, они рассматривали учение, касающееся стойкости истинно верующих. Арминий объявил, что никогда не оспаривал учение о конечной стойкости истинно верующих, и что даже теперь он не хочет его оспаривать. Он видит столь большую поддержку этого учения со стороны Писания, что в настоящее время не может его опровергнуть. По этой причине он лишь хочет указать на те библейские отрывки, которые, с его точки зрения, вызывают сомнение и подозрение по поводу данной статьи веры. Гомар же, ответив на все эти отрывки, установил учение о конечной стойкости святых с помощью многих ясных свидетельств, взятых из Слова Божия.

Когда диспут был закончен, его участников спросили, есть ли у них какие-либо еще разногласия по тем или иным статьям учения. Гомар ответил, что конечно же имеются, а именно: статьи, касающиеся первородного греха, провидения Божия, уверенности в спасении, совершенства человека в этой жизни, и некоторые другие. Далее он сказал, что хотел бы оставить на усмотрение Штатов, надо ли обсуждать здесь эти вопросы. Особенно учитывая то, что они снова будут рассматриваться на предстоящем Синоде. Однако, поскольку болезнь Арминия больше не позволяла ему оставаться на конференции, Штаты сочли нужным завершить эту встречу. При этом они по просьбе Гомара и сопровождавших его служителей обещали 22-го Августа, что это дело будет более детально расследовано и предстанет обсуждению на провинциальном Синоде, который они пообещали немедленно созвать. Более того, они приказали участникам конференции прислать в письменном виде в течение 14 дней свои взгляды вместе с их доказательствами, а также опровержения противоположных взглядов, дабы сохранить эти свидетельства для Провинциального Синода. Мнение Гомара было прислано Штатам в назначенное время и впоследствии опубликовано на голландском языке. Поскольку же после конференции трудности Церквей не только не уменьшились, но даже еще больше возросли, депутаты от Церквей 16-го сентября снова смиренно попросили Штаты немедленно созвать столь часто обещавшийся и до этого и на самой конференции Провинциальный Синод. На что получили ответ, что, несмотря на возражение некоторых, созыв Провинциального Синода произойдет только тогда, когда служители классиса Алкмаара послушаются приказания Штатов и допустят на свои собрания Адольфа Венатора и поддерживающих его служителей.

Дабы этот вопрос не задерживал созыв Провинциального Синода, депутаты Церквей, отправившись в Алкмаар, поговорили со служителями классиса по поводу этого допущения и подвигнули их допустить служителей, сторонников Адольфа, на вполне почетных условиях. Однако классис не был готов допустить самого Адольфа. Члены классиса представили депутатам столь многочисленные и весомые аргументы, что они сами сочли невозможным больше на этом настаивать. Известив же об этом Штаты, они и тогда не смогли добиться созыва Синода. Ибо служители, сторонники Арминия, сделали так, что классису Алкмаара 15-го октября снова было приказано допустить вышеозначенных служителей без всяких условий. Поскольку же классис не мог этого сделать, созыв Синода снова был перенесен. Тем временем Арминий написал письмо, в котором извинялся перед Штатами за то, что из-за своей болезни не может отослать документ, который ему было приказано подготовить. Эта болезнь вскоре настолько усилилась, что некоторое время спустя Арминий умер.

Все предшествующее было отчетом о спорах и диспутах, смущавших и тревоживших Академию и Церкви Голландии, пока был жив Арминий.

После его смерти, 19-го октября, все благочестивые люди стали надеяться, что большая часть трудностей будет устранена и похоронена вместе с Арминием, поскольку он был главным инициатором и автором всех этих неурядиц. Однако, коль скоро во многих местах служители Голландских Церквей выражали приверженность его взглядам и не переставали их распространять, депутаты этих Церквей сочли необходимым продолжать настаивать на созыве Провинциального Синода. И снова получили ответ, что Штаты созовут этот Синод только после того, как классис Алкмаара послушается их приказа.

Тем временем служители, сторонники Арминия, увидев, что дело созыва Синода зашло в тупик, перестали бояться осуждения и наказания со стороны Церквей. Это стало очевидным из смелости и бесстыдства их последующих действий. Они стали выступать против чистого учения Реформатских Церквей в отношении избрания, стойкости святых, уверенности в спасении и других доктрин в чрезвычайно обидных, унизительных и жестких выражениях. Они делали это частным и публичным образом, к великому оскорблению благочестивых, к радости врагов, и к великому смущению Церкви. Им было недостаточно смущать сердца простого народа и регентов путем тайных хулений и публичных обличительных речей, они также делали это в открытых сочинениях, которые распространялись в огромном количестве, вызывая сумятицу в народе. Они нападали на учение Реформатских Церквей с такой яростью и непристойностью, с какой это могли делать только заклятые враги. И чтобы еще надежнее завоевать поддержку градоначальников и еще более распалить их против других служителей, они через Ойтенбогерта, сначала устно на собрании Штатов, а затем и письменно пытались убедить градоначальников в том, что другие служители преуменьшают их власть, пытаются ослабить ее и борются за равную власть для самих себя.

По этому поводу депутаты Церквей сочли нужным 25-го мая снова обратиться к Штатам и попросить их через созыв Провинциального Синода позаботиться, наконец, об устранении неурядиц, кажется, достигших своего апогея. Позаботиться через принятие законных мер. Однако, когда Штаты, по причине великой нужды, кажется, согласились на это дело, служители, сторонники Арминия, разработали новый план, как предотвратить созыв Синода, или как собрать этот Синод таким образом, чтобы их дело не потерпело никакого ущерба. Их намерение состояло в том, чтобы люди, собравшиеся на этом Синоде, не были делегатами от Церквей (каков был порядок, и как делалось до недавнего времени), но чтобы сами Штаты пригласили на этот Синод тех, кого сочтут нужным допустить. Если бы они в этом преуспели, то легко достигли бы своей цели. На Синод были бы посланы только те, кто являлся бы их сторонниками, или, по крайней мере, кто не сильно бы им противился. Однако, убедив одних регентов отечества в этом нововведении, арминиане не смогли подвигнуть к нему других, более просвещенных, ибо последние справедливо рассудили, что созыв Синода должен происходить обычным образом. Однако, пока дело обсуждалось Штатами, приверженцам Арминия удалось отложить и перенести созыв не только Провинциального Синода, но и ежегодных местных Синодов, проводившихся до этого строго по расписанию. Ибо как только люди, желавшие устранения всего этого зла путем принятия законных мер, заговаривали о созыве Синода, сторонники Арминия возобновляли спор о том, каким образом должен быть созван этот Синод. Поэтому приверженные взглядам Арминия служители, видя, что можно уже не бояться церковных наказаний, стали смелее – без какого-либо уведомления и совета от Церквей, без какого-либо разрешения от правительства – в большом количестве собираться на собственные тайные собрания. На них, путем сбора подписей, они составили конфедерацию – организацию, отделенную от собрания других служителей, произведя таким образом открытую схизму в Реформатских Церквах.

В это время они направили Штатам просьбу, или, как они назвали это, Ремонстрацию (из-за чего впоследствии и стали зваться ремонстрантами). Она была опубликована в июне на Гаагской конференции. В ней они представили в дурном свете учение Реформатских Церквей касательно божественного предопределения, благодати Божией и стойкости святых, представили не без горькой и обидной клеветы. Целью было возбудить ненависть Штатов против этого учения. Вместе с этим ремонстранты привели декларацию своих собственных взглядов, касающихся этих статей. Но дабы показаться для простецов не слишком разногласящими с истиной, они стремились прикрыть свои взгляды двусмысленными и обманчивыми формулировками. В добавление они попросили Штаты взять их под свою защиту и оградить от церковных прещений. Это весьма разгневало Нидерландские Церкви, которые увидели, что различия переросли теперь в открытую схизму. Все они пытались получить копию Ремонстрации, чтобы дать ответ на клевету. Однако арминиане, пользуясь покровительством людей, пытавшихся затушевать возникшие противоречия, добились того, что копии Ремонстрации долгое время не попадали в руки остальных служителей.

Наряду с этой возмутившей всю Церковь бедою возникла и другая беда, сверх меры увеличившая тревогу и беспокойство всех благочестивых. Ибо когда изыскивали лицо, которое можно было бы призвать на должность богослова Академии вместо умершего Арминия, депутаты от Церквей искренне и от имени Церквей попросили кураторов Академии Лейдена поставить на эту должность человека, свободного, по крайней мере, от всех подозрений в ложном учении. Дабы разногласия в Лейденской Академии были преодолены, и в Церкви воцарился бы мир. С этой целью они рекомендовали некоторых выдающихся богословов, как голландских, так и иностранных, но все напрасно. Ибо ремонстранты, еще прежде завоевавшие сердца отдельных кураторов, добились того, чтобы по их рекомендации на должность умершего Арминия был призван Конрад Ворций, профессор из Стейнфорта (лицо, долгие годы справедливо подозревавшееся в социнианстве). Для этого Ойтенбогерт даже поехал в Стейнфорт. Депутаты Церквей, понимая все это, сочли своей торжественной обязанностью предупредить Штаты о том, что такое лицо будет словно гвоздь в незажившей ране.

Учитывая, что дела Церкви находились в полном смятении, его никак нельзя было бездумно допускать до столь важного служения. Чтобы надежнее этого добиться они в письменном виде попросили богословский факультет Гейдельберга – которому Ворций был хорошо известен – прямо заявить о том, считает ли он возможным в такой ситуации поручить Ворцию воспитание молодежи Лейденской Академии, наставление ее в духе мира и назидания Церквей. Они также сообщили, 26-го Августа, что Ворцием была издана некая книга, касающаяся божественных атрибутов, что в этой книге он отбросил учение древних и новых богословов и учит тому, что Бог, согласно Своему бытию, имеет количество, размер и границы, что Он состоит из сущности и привходящих свойств, что по своей воле Он изменчив, что Он подвержен страстям, – и многим другим ужасным взглядам. Далее, они сказали, что десять лет назад Ворций был послан в Гейдельберг с целью оправдаться от обвинений в социнианстве, в котором Церкви уже тогда его обвиняли, оправдаться перед богословским факультетом, где также присутствовал д-р Пецелий. Они утверждали, что в конце концов он, составив некий манускрипт, очистил себя от подозрений, но впоследствии не подтвердил свое очищение, но, напротив, часто и многими способами продолжал эти подозрения вызывать. Они говорили, что в голове его гнездится скопище всяких чудовищных идей, которыми он до недавнего времени растлевал школу и молодежь Стейнфорта. Они также утверждали, что призывать в знаменитую Лейденскую Академию лицо, бывшее под подозрением в отношении своей ортодоксии, не что иное, как подливать масло в огонь.

Когда же депутаты от Церквей и уважаемые градоначальники главных городов Голландии, а именно, Дордрехта и Амстердама, проинформировали кураторов и Штаты обо всем этом, попросив их не умножать трудности Церквей и не ставить их под угрозу новых потрясений, призывая на служение столь неуместную личность, ремонстранты, 18-го октября, стали еще больше настаивать на своей позиции, заявив, что никогда не отступятся от намерения призвать Ворция. Тем временем Ворций приехал в Голландию и, будучи выслушан на собрании Штатов (где не присутствовал ни один служитель кроме Ойтенбогерта), отправился обратно в Стейнфорт.

Приблизительно в это же время, когда студенты священного богословия, призванные на служение Слова, должны были сдавать 22 августа экзамен в разных классисах, ремонстранты 22-го сентября добились того, что Командированные Советники Штатов приказали классисам ни от кого не требовать в отношении предопределения и всего с ним связанного никаких других разъяснений, кроме тех, что содержатся в Пяти Статьях Ремонстрации. В это же время эти Пять статей были переданы классисам. Кроме того, было запрещено отстранять от служения в Церкви кого-либо, высказавшего согласие с ремонстрантами в отношении вышеназванных Статей. Поскольку же служители по многим причинам не желали с этим соглашаться, депутаты Церквей по их просьбе на следующем собрании Штатов Голландии и Восточной Фрисландии представили свои возражения. В то же время они заявили о своей готовности доказать на законном Синоде, что эти Статьи Ремонстрации находятся в противоречии со Словом Божиим, а также с Исповеданием и Катехизисом Церквей. Они также попросили Штаты, чтобы те не навязывали Церквам столь еретические статьи, еще не исследованные ни на одном законном церковном собрании, но поскорее созвали уже долго ожидаемый Церквами Провинциальный Синод, на котором эти Статьи согласно правилу Слова Божия можно было бы законно исследовать. Они также указали на то, с каким оскорблением и ущербом для Церквей связано намерение призвать Ворция в Лейденскую Академию, и в этой связи попросили, чтобы Штаты своей властью запретили это делать. Когда же произошло совещание по этим вопросам, было решено, что на следующем собрании Штатов в Гааге перед самим собранием состоится конференция по Пяти Статьям Ремонстрации. На ней должно было присутствовать по шесть служителей, избранных с каждой стороны. Ремонстранты избрали от себя Иоанна Ойтенбогерта, служителя Гааги, Адриана Боррия и Иоанна Арнольда Корвина из Лейдена, Николая Гревинховия из Роттердама, Эдварда Поппия из Гоуды, а также Симона Эпископия из Блейсвейка. Служители с другой стороны, через депутатов от каждого классиса, избрали Петра Планция, служителя из Амстердама, Иоанна Беция из Дордрехта, Либерта Фраксина из Бриля, Акрония из Шидама, Иоанна Богарда из Хаарлема, и Феста Гоммия из Лейдена.

Когда они собрались вместе 11-го марта 1611 года, ремонстранты отказались встречаться с остальными шестью служителями в качестве депутатов классисов Голландии и Восточной Фрисландии, каковыми они были в силу своих полномочий. Они не хотели, чтобы показалось, будто те служители представляют собой Церкви. Действительно, они заявили, что скорее покинут конференцию, если те не отставят в сторону свои полномочия. Когда же по этому вопросу состоялись длительные дебаты, другие служители предпочли скорее уступить этой наглости, нежели дольше об этом спорить. Кроме того, делегированные от классисов служители, прежде чем приступить к конференции, попросили Штаты подтвердить обещание, данное Церквам за два года до этого, во время встречи 18-го августа Арминия и Гомара (что решение по этому вопросу будет оставлено Провинциальному или Национальному Синоду, и что сами Штаты воздержатся от суждения). Что касалось процедуры, то они хотели бы следовать такому порядку: каждая сторона в письменном виде представит доказательства своих взглядов, а затем по ним состоится устная конференция. Прежде, чем обратиться к исследованию самих Статей, служители, делегированные классисами, подготовили свой ответ на Ремонстрацию, копию которой они получили лишь перед самой конференцией. В этом ответе они доказывали, что ремонстранты представили взгляды Реформатских Церквей в дурном свете, что они во многом на них клевещут. Они также показали, что ремонстранты еще не открыли свои собственные взгляды и не представили всех вызывавших разногласия Статей. Поскольку же существовало больше пунктов расхождения, чем было представлено в Пяти Статьях, они смиренно попросили, чтобы Штаты приказали ремонстрантам высказаться прямо и открыто касательно всех остающихся пунктов.

В соответствии с этим, приступая к исследованию первой Статьи Ремонстрации, в которой говорилось, что Бог от вечности определил спасти стойких верующих (чего не будет отрицать ни один христианин), когда эта Статья была представлена так, словно включала в себя все учение о предвечном Божием избрании, они попросили ремонстрантов ради прояснения их взглядов подробнее высказаться по двум вопросам: считают ли они, что данная статья охватывает весь декрет о Предопределении, и верят ли они, что вера и стойкость в вере являются причинами или условиями, предшествующими избранию и спасению, или же они суть плоды, проистекающие и следующие из самого избрания.

Ремонстранты же, некоторое время пытаясь уйти от прямого ответа, в конце концов были вынуждены его дать. На первый вопрос они ответили, что не признают никакого другого предопределения к спасению, кроме того, которое изложено в первой Статье. На второй, они ответили, что вера, с точки зрения Бога, предшествует избранию к спасению, а не следует из него как следствие и плод. Затем они в ответ задали семь других вопросов, об избрании и об отвержении, на которые служителям, делегированным от классисов, следовало, по их мнению, дать ответ.

Поскольку же эти вопросы не относились к разногласиям, касающимся первой статьи, и поскольку многие из них были ненужными, весьма запутанными, и предложены ремонстрантами лишь для того, чтобы завести обсуждение в тупик, уклонившись от главной темы, служители показали Штатам, сколь неуместен такой подход к делу. Однако они не просили, чтобы им было позволено не открывать своих взглядов об отвержении (в чем их ложно обвиняли ремонстранты), но ясно объявили о них, насколько считали полезным для мира и назидания Церквей, причем, не только устно, но и в письменном виде. Они заявили, что, говоря о вечном декрете по избранию отдельных лиц, они также признают и вечный декрет об отвержении или прохождении мимо других отдельных лиц. Поскольку избрание не может существовать отдельно от отвержения. Далее, они заявили, что бездумно исследовать все трудные вопросы, касающиеся этой Статьи, означало бы наполнять Церковь бесполезными диспутами и распрями, не служащими добру и возмущающими мир Церкви. Далее, они заявили, что их изложенное в Петиции объяснение должно быть достаточным для всякого смиренного и миролюбивого ума. Кратко говоря, они верят и учат, что Бог не осуждает никого и решил не осуждать никого, кроме как по причине его собственных грехов.

Далее Штаты захотели, чтобы, отложив в сторону эти тернистые вопросы, участники перешли к обсуждению самих Статей. Делегированные от Церквей служители представили в письменном виде свои доводы, почему они в отдельности отвергают каждую Статью Ремонстрации. Ремонстранты также представили в письменном виде доказательства, коими хотели подкрепить каждую Статью. Касательно этих доводов и аргументов они спорили устно на собрании Штатов. С одной стороны выступал Фест Гоммий от имени делегированных Церквами служителей, а с другой стороны, от имени ремонстрантов, первым выступал Адриан Боррий, а затем, по очереди, Николай Гревинховий, Иоанн Арнольд, и Симон Эпископий.

Пока служители были заняты на конференции, Конрад Ворций возвратился из Вестфалии в Голландию, и Штаты сочли уместным, чтобы он был выслушан в присутствии всех участников конференции. Когда он появился, 27-го апреля, то произнес длинную речь, в которой пытался очистить себя от всех приписываемых ему заблуждений. Затем Штаты спросили участников конференции, имеют ли они возражения против того, чтобы Ворций был назначен на должность в Лейденской Академии. Ремонстранты прямо заявили, что не имеют ничего против Ворция и не находят в его писаниях ничего, что противоречило бы истине или благочестию. Другие служители также представили свои доводы в письменном виде, объясняя, почему они считают, что подобное назначение послужит преткновением и повредит Голландским Церквам. Они указали на его главные заблуждения, почерпнутые из изданной Ворцием книги Социна об авторитете Священного Писания, а также из книги о Боге и божественных атрибутах, которую сам Ворций недавно написал и издал. По этому вопросу в присутствии Штатов и других участников конференции в течение нескольких дней проходили дебаты между ремонстрантами и Фестом Гоммием. Когда они закончились, 6-го мая, служители с обеих сторон получили приказание от Штатов прямо высказаться о том, удовлетворил ли их Ворций своими ответами. Ремонстранты ответили, что вполне удовлетворены и поэтому считают весьма полезным для Церкви и Академии, если назначение Ворция состоится. Другие служители заявили в письменном виде, что ответы Ворция не изменили их первоначального мнения, но напротив, они еще больше убедили их в том, что его назначение причинит большой вред как Церкви, так и Академии. И, если оно состоится, то приведет к смятению и беспорядку. По этой причине они смиренно просили Штаты не подвергать Церкви такой опасности.

После того, как Ворций уехал снова, все вернулись к обсуждению Пяти Статей. Это продолжалось еще несколько дней. После этого Штаты приказали участникам конференции с обеих сторон представить в письменном виде все, что они обсуждали устно, и что по их мнению еще требовало окончательного решения, и передать свои отчеты Штатам через Ойтенбогерта и Феста Гоммия. Между тем, Штаты приказали служителям не превозноситься друг над другом так, словно они одержали победу в споре, но смиренно, скромно и с назиданием учить различным статьям вероучения, а также жить в мире и любви друг с другом. Они также приказали, чтобы статус этих Статей оставался таким же, что и до конференции. По вопросу же Ворция тогда ничего решено не было. Но, когда, немного спустя, уважаемая Магистратура города Дордрехта через своих депутатов (почтенных Гуго Майса фон Холи, Иакова де Вита, Адриана Репелаара, и Иоанна Берка, Пенсионариса) попросила Штаты отменить или, по крайней мере, отложить назначение Ворция, поскольку видела, что заблуждения его усугубляются, Штаты приказали кураторам Академии приостановить процесс назначения.

Когда же слух об этом назначении 21-го сентября достиг его величества, короля Великобритании Иакова I, защитника веры, который в соответствии со своей великой и удивительной для короля искушенностью в богословских вопросах, а также по своей особой ревности к реформатской религии, сам прочел книгу Ворция «О Боге» и своей рукой отметил его главные заблуждения, Его величество сразу же сочло нужным обратиться к Генеральным Штатам, причем сделать это как в личном письме, так и через посла (достопочтенного лорда Родольфа Винвуда). Он убеждал их, что не следует допускать до общественного служения человека, уличенного в столь многих заблуждениях, не следует позволять ему учить молодежь в Академии, но скорее надо выгнать его из страны, дабы молодое поколение не растлевалось его злыми и достойными проклятия заблуждениями, и дабы не ослабел порядок в государстве. Ведь благополучие республики также зависит и от ортодоксии реформатского учения, и от сохранения его целостным и невредимым, и в этом вопросе Нидерландские Церкви до сей поры находились в братском единстве с Церквами Англии. Однако послание его благодаря стараниям ремонстрантов оказалось практически незамеченным. Кроме того, Ворцию все время удавалось оправдаться, прибегая к многочисленными уловкам, оговоркам, смиренным и многословным ответам. Тем не менее, его величество продолжал путем повторных обращений и открытых заявлений настаивать на том, чтобы Штаты прогнали Ворция.

Когда же происходили все эти события, некоторые студенты священного богословия, вышедшие из школы Ворция и делавшие все возможное, чтобы заразить Академию Франекера социнианскими заблуждениями, опубликовали небольшую книгу (Фауста Социна «О Служении Христианина», в которой всем, ищущим спасение, давался совет оставить собрания и учительство Реформатских Церквей и принять взгляды фотиниан и эбионитов). Опубликовали вместе с предисловием, в котором усиленно расхваливали эту небольшую книгу и рекомендовали ее для использования в Церкви. Об этом прознали Штаты Фрисландии. Они также ознакомились с отдельными адресованными друг другу письмами этих студентов, в которых говорилось о том, каким образом следует тайно продвигать общее дело социнианства (которое, как говорилось в этих письмах, также поддерживал Ворций, Ойтенбогерт и другие). Сжегши множество копий этих книжонок и заставив этих студентов покинуть границы страны, Штаты Фрисландии обратились с увещеванием к самим Генеральным Штатам, вначале через посланцев градоначальников главных городов Голландии, а затем через достопочтенного лорда Кемпа Дония, дабы, учитывая, что согласие в истинной реформатской вере является главным залогом единства между объединенными провинциями, Генеральные Штаты больше не ослабляли это единство через назначение столь сильно заподозренных в ереси лиц, и не позволяли себе обманываться уловками, к каким обычно прибегают еретики, стремясь к высоким должностям. Кроме того, служители Лееуваардена опубликовали письма вышеупомянутых студентов с необходимыми пояснениями, и обратились к Церквам с искренним увещеванием остерегаться обманчивых уловок еретиков, и в первую очередь Ворция. Обо всем этом Генеральные Штаты Голландии также предупредили Штаты принципалитета Гельдерланда и герцогства Цутфена. На это Генеральные Штаты ответили, что ничто другое не заботит их так, как сохранение единства с другими объединенными провинциями в общем деле религии. Они попросили, 15-го ноября, свих соседей и сотоварищей твердо увериться в этом их намерении, заявив, что непременно обратят внимание на их увещевание и прикажут Ворцию покинуть Город Лейден, переселиться в Гоуду и очистить себя от тех заблуждений, в которых его изобличают собственные публичные сочинения.

Затем Штаты Голландии и Восточной Фрисландии приказали участникам Гаагской конференции представить в письменном виде свои доктринальные расхождения и дать совет, каким образом, по их мнению, можно самым скорейшим образом устранить эти расхождения к миру Церкви и благу республики. Ремонстранты, приняв точку зрения Гаагской конференции, рассудили, что не могут предложить лучшего средства для сохранения единства, чем взаимная терпимость. А именно, обеим сторонам должно было быть позволено свободно учить и распространять свои взгляды касательно вышеназванных статей. Другие служители заявили, что самый лучший из возможных путей – это Национальный Синод, созванный властью и авторитетом Генеральных Штатов. На этом законном Синоде следует исследовать все расхождения и решить, какой именно взгляд, находящийся в согласии со Словом Божиим и с общим мнением Реформатских Церквей, должен открыто преподаваться с кафедр, дабы из-за наличия множества мнений не наносить ущерба делу истины и не возмущать мир Церквей. В отношении этого совета голо��а Штатов разделились. Одни одобрили совет ремонстрантов, а другие – совет остальных служителей. В результате, в целом не было принято никакого решения, положившего бы конец этим разногласиям.

Когда же Штаты поняли, что кроме Пяти Статей существует и множество других немаловажных пунктов расхождения, способствующих общему расстройству, они постановили во имя сохранения чистоты учения и для предотвращения нововведений преподавать в Церквах и общественных школах страны в самом чистом виде учение Святого Евангелия. В соответствии с этим они постановили касательно совершенного удовлетворения Спасителя Иисуса Христа за наши грехи, оправдания человека перед Богом, спасительной веры, первородного греха, уверенности в спасении и совершенства человека в этой жизни не учить в Церквах и общественных школах Голландии и Восточной Фрисландии ничему иному, кроме того, чему всегда учили и до сей поры учат в объединенных провинциях.

Между тем разделение, беспорядок и смятение в Церквах нарастали. Ибо ремонстранты делали все возможное, чтобы, натравливая градоначальники на правомыслящих служителей и выдвигая против них ложные обвинения, изгонять этих служителей не только со своих должностей, но и из тех городов, где они жили. И повсюду в Церквах, имевших недостаток в служителях, ставились люди (причем даже вопреки воле самих Церквей), зараженные арминианскими взглядами. Ремонстранты делали это всеми возможными средствами и везде, где только могли. Они изгоняли всех прочих служителей, хотя бы те и были одарены ученостью, благочестием и другими необходимыми для служения дарами, а также имели законное призвание со стороны Церквей. Это и послужило причиной того, почему правомыслящие Церкви не могли признать законными Пасторами тех, кто либо подавлял и изгонял вопреки всякой справедливости своих невинных сотоварищей по служению, либо был навязан им против их же воли. Тех, кто ежедневно горькими и ядовитыми проповедями искажал учение Реформатских Церквей. Они не могли слушать проповеди таких пасторов и не могли совершать с ними Вечерю Господню. Они предпочитали слушать проповеди ортодоксальных Пасторов в соседних местах, хотя бы им и пришлось претерпеть из-за этого множество упреков, обвинений и насмешек. Таковы были начало и обстоятельства разделения.

Первой из Церквей, вынужденной пойти на такое разделение, была Церковь Алкмаара. Ибо Адольф Венатор, тамошний служитель, был отстранен от служения Церквами Северной Голландии по причине неправедной жизни и превратного учения. Однако, заполучив поддержку градоначальника и презрев церковные прещения, он продолжал оставаться на должности служителя. Тогда, же во время смены градоначальников, что обычно бывает каждый год, когда были избраны люди, казалось бы, не проявлявшие слишком большую терпимость к его взглядам, и на чье заступничество он вряд ли мог бы рассчитывать, этот Венатор возбудил народ против законной власти. Он добился того, что люди взяли в руки оружие и не успокоились до тех пор, пока не низложили законных градоначальников и не заменили их другими чуждыми реформатской религии людьми, сторонниками Венатора. Эти же, как только были утверждены в должности правителей города, по наущению Венатора первым делом заставили старейшин и дьяконов сложить с себя полномочия, а затем заставили сделать то же самое двух других выступивших против Венатора служителей. Низложив этих служителей, они со скандалом изгнали их из города. Одним из этих служителей был Питер Корнелиссен, прослуживший в Церкви пятьдесят лет с великим для нее назиданием, а другим – Корнелий Хиллений, муж яркий и благочестивый, причем оба – защитники чистого учения.

Затем примеру разделения последовала и Церковь Роттердама. Ибо Николай Гревинховий, видя, что его сослужитель Корнелий Гезелий, человек выдающегося благочестия, праведности и здравомыслия, весьма угоден Церкви Роттердама и противостоит ему в попытке внедрить туда учение Ремонстрации, через градоначальников добился того, чтобы низложить Корнелия и изгнать его из города. Тогда преданные чистоте учения служители классиса Роттердама отказались посещать собрания классиса вместе с Гревинховием и перетянутыми им на сторону Ремонстрации служителями. Это произошло после того, как Гревинховий при поддержке властей Роттердама навязал Церкви Блейсвейка, вопреки мнению ее служителей, Симона Эпископия. Того самого Эпископия, которому Церковь Амстердама, где он служил раньше, отказала в рекомендательном письме по поводу его жизни и учения.

Также большому количеству деревенских церквей, вопреки их воле, были навязаны служители-ремонстранты, или служители, благоволившие ремонстрантам. Видя же, что они не могут без великого преткновения, печали и беспокойства слушать столь ужасную клевету против здравого учения, клевету, ежедневно раздававшуюся в проповедях этих новых служителей, члены этих Церквей покидали общие собрания и шли слушать проповедь соседних здравомыслящих служителей. Там же, где таковых нельзя было найти, их учили другие служители, проводившие по их просьбе частные собрания в отдельных деревнях. Ремонстранты же, напрасно пытаясь помешать сему через строгие запрещения градоначальников, воздвигли на такие Церкви немалые гонения.

Между тем кураторы Академии в Лейдене по совету ремонстрантов призвали на должность богослова Академии Симона Эпископия, сделав это вопреки воле Иоанна Полиандера, призванного к служению на место Франциска Гомара. Это немало усилило печаль и беспокойство Церквей, поскольку стало очевидным: споры в Академии только возрастут, а учение ремонстрантов утвердится еще больше. Когда же подобное зло уже не могло оставаться запертым в границах Голландских Церквей, порча стала распространяться на соседние провинции, особенно на Церкви Гельдерланда, Утрехта, Оверейсела. В провинции Утрехта из-за небрежения служителей церковный порядок совсем разрушился, и под предлогом его восстановления Ойтенбогерт, 24-го августа, ввел в эту Церковь несколько служителей ремонстрантов, и среди них Иакова Таурина, человека злокозненного и жестокого. Эти люди впоследствии проявили великое усердие к тому, чтобы не только в городе, но и во всей провинции – всюду, куда доходили их руки, – изгонять здравых служителей и заменять их ремонстрантами. Таким образом открыто преподавалось только учение ремонстрантов. Более того, дабы утвердить в провинции свое дело, они создали новую форму Церковного Порядка, одобренного на Синоде под председательством Ойтенбогерта, служителя Гааги, а затем также одобренного Штатами провинции. В Статьях 4 и 5 Главы 2 было официально утверждена терпимость ко взглядам ремонстрантов, за которую они столь много агитировали в Голландии, а учение Реформатских Церквей подвергалось грубым нападкам. Далее, в этом Церковном Порядке содержалось столько нововведений касательно церковных правил, что стало совершенно очевидным: ремонстранты хотят изменить все, относящееся не только к учению, но и к церковному управлению.

В Гельдерланде ремонстрантам удалось перетянуть на свою сторону служителей Неймегена, Боммеля и Тиля. Затем они позаботились о том, чтобы никто кроме придерживавшихся их взглядов людей не приступал к служению в соседних Церквах. И чтобы обеспечить это еще надежнее, Ойтенбогерт, Боррий и Таурин отправились в Гельдерланд во время собрания Штатов этой провинции, и вместе с другими ремонстрантами добились того, чтобы и там запретить обычные ежегодные Синодальные собрания. Подобным образом эти собрания были запрещены в Оверейселе, особенно в Церквах Кампена и Девентера, попавших с помощью усилий некоторых в руки ремонстрантам и приводивших в смятение миролюбивые Церкви все новыми и новыми спорами.

Когда же Нидерландские Церкви увидели, что новоявленное зло только усиливается, распространяясь и на другие провинции, они посчитали своим долгом ему противостоять. Без дальнейшего отлагательства по общему согласию они послали от каждой провинции двух делегатов к Генеральным Штатам, от Гельдерланда Иоанна Фонтана и Гилельма Баударция, от Голландии Либерта Фраксима и Феста Гоммия, от Зееланда Херманна Фаукелия и Гиллельма Телингия (Утрехтские Церкви отказались послать своих представителей), от Фрисландии Геллия Акрония и Годфрида Сопингия, от Оверейселя Иоанна Гофманна и Иоанна Лангия и, наконец, от города Гронингена и окрестностей Корнелия Хилления и Вольфганга Агриколу. Все вышеназванные, вместе с депутатами Церкви Амстердама, которая относилась к Синодальным церквам, Петром Планцием и Иоанном Галлием, подробно изложили трудности и опасности, выпадавшие на долю Церквей. Они сделали это от имени самих Церквей и от имени Штатов соответствующих провинций (письма от которых они также предъявили). Далее, они смиренно просили Штаты, дабы те смилостивились над столь печальным состоянием Церкви и немедленно приняли меры к искоренению подобного зла, созвав с этой целью Национальный Синод, обещавшийся уже в течение многих лет. Хотя многие из числа Генеральных Штатов посчитали, что созыв Синода больше нельзя откладывать, тем не менее, видя, что представители провинции Утрехта отсутствуют, а представители Голландии и Фрисландии сказали, что у них нет по этому поводу ясного поручения, Генеральные Штаты решили отложить созыв до тех пор, пока представители всех провинций единодушно его не одобрят. А этому не давали произойти усилия дружественных ремонстрантам людей.

Тем временем ремонстранты не переставали продвигать свое дело с большим усердием. Они стремились добиться поддержки великих мира сего, завоевать сердца градоначальников, сделать все Синодальные собрания подозрительными для гражданских властей, занять пустующие Церкви, распространять свои взгляды путем проповедей и на письме, возводить ужасную клевету на здравое учение, привлекать людей на свою сторону и все более и более отчуждать их от учения Реформатских Церквей. С этой целью они широко распространяли среди людей написанные на родном языке книжечки под такими названиями, как «Колокол», «Информация», «Аванпост». В них они не только защищали свое учение и поддерживали Ворция, но и с позорной напыщенностью самым ужасным образом клеветали на общепринятое учение Нидерландских Церквей. Они делали это, ложным образом выводя из учения Церквей самые бессмысленные следствия. Из-за этого среди многих возникли горькие споры и распри, так что самые близкие друзья отчуждались друг от друга, ужасно злобились и порывали друг с другом общение. Все это к великому ущербу для любви, к смятению всех Церквей, к возмущению общего мира, а также к великому огорчению благочестивых. Видя же, что во многих местах им удалось перетянуть на свою сторону градоначальников и через Иоанна Ойтенбогерта получить признание от Защитников Голландии, ремонстранты стали надменными и презрительными к другим Церквам и служителям. Тем временем все благочестивые сторонники Отечества и Церкви воздыхали и оплакивали сию ужасную беду. Понимая, чем могут закончиться эти несчастья, ежели своевременно не принять меры, и понимая, что этого нельзя добиться от гражданских властей, они начали серьезно сомневаться о том, можно ли раз и навсегда искоренить подобное зло, или, по крайней мере, остановить его продвижение.

Светлейший граф Нассау, Виллем Лодевейк, правитель Фрисландии, по своей особой любви к Церкви и республике особенно старательно увещевал Ойтенбогерта, с одной стороны, и Феста Гоммия с другой, чтобы, видя, как сильно состояние республики расстроено церковными разногласиями, они, по-дружески и с любовью посовещавшись друг с другом, постарались закончить эти печальные споры и восстановить единство. Фест заявил, что ежели ремонстранты не отличаются от остальных служителей ничем, кроме этих пяти статей (касающихся предопределения и связанных с ним вопросов), он верит, что можно найти путь достижения между сторонами определенного мира, покуда спор не будет разрешен на Национальном Синоде. Однако, понимая, что у Церквей есть веские основания подозревать многих ремонстрантов в уклонениях во всех важных доктринах от общепринятого учения, и понимая, что ремонстрантам не следует позволять под прикрытием этих Пяти Статей вводить в Церковь весьма тяжкие заблуждения, он посчитал, что нет никакой надежды достичь мира с ремонстрантами, пока они не заявят прямо, что за исключением Пяти Статей находятся в полном согласии с Реформатскими Церквами по всем остальным пунктам учения. Ойтенбогерт же, когда его спросили об этом, ответил, что насколько касается лично его, он ни в чем не разногласит с Реформатскими Церквами, кроме как в отношении Пяти вышеназванных Статей. Он сказал, что всегда готов объявить свои взгляды и по остальным пунктам. Также он не сомневается в том, что многие ремонстранты готовы сделать то же самое. Далее, он больше всего желает того, чтобы между умеренными в своих взглядах служителями была проведена некая встреча. Когда же он повторил свои слова в Лейдене, обращаясь с данным предложением к Фесту, оба согласились, что каждый со своими собственными сторонниками будет добиваться проведения такой встречи. Причем на нее должно быть делегировано по три служителя с каждой стороны. Эти служители, собравшись между собой, будут вести беседу в дружеской манере, дабы вместе обсудить подходящие пути умиротворения Церкви. Затем соглашение будет передано Церквам для одобрения с их стороны. Штаты Голландии, надеясь, что все это состоится в тайне, похвалили их намерение и публично приказали немедленно организовать подобную встречу.

Спустя короткое время, 27 февраля, они собрались с этой целью в городе Дельфте. Со стороны ремонстрантов были Иоанн Ойтенбогерт, Адриан Боррий и Николай Гревинховий. Со стороны остальных служителей Иоанн Беций, Иоанн Богард и Фест Гоммий. В начале встречи Штаты через своих представителей убеждали их отложить в сторону всю тайную ненависть и всякие злые чувства, а также употребить весь свой разум на то, чтобы найти некий путь умиротворения. Они сказали им, сколь угодным будет сей поступок для Бога, сколь полезным он будет для Церквей, для благочестивых и особенно для Штатов. Тогда все служители засвидетельствовали, что пришли с мирными намерениями и сделают все возможное, чтобы установить мир. Затем между ними была проведена дружеская встреча. На этой встрече ремонстранты заявили, что не могут указать ни на какой другой путь умиротворения кроме взаимной терпимости (как они ее называли), а именно, чтобы каждой стороне было позволено открыто учить своим взглядам касательно вышеназванных Пяти Статей. Они также попросили других служителей объявить о том, считают ли они изложенные в Пяти Статьях взгляды позволительными и терпимыми. Если же они считают их нетерпимыми, тогда более не стоит обсуждать что-либо, относящееся к умиротворению Церквей. Ибо, согласно их мнению, тогда уже не оставалось бы пути для достижения мира.

Другие же служители – учитывая, что с обеих сторон выступали служители Реформатской Церкви, желающие считаться таковыми, – рассудили, что самый надежный и надлежащий путь умиротворения состоит в следующем: каждая из сторон вынесет свое дело на суд Нидерландских Церквей, и с этой целью обе стороны будут упорно и серьезно добиваться созвать по дозволению Генеральных Штатов Национальный Синод Реформатских Церквей Нидерландов. Причем, созвать его как можно скорее, если возможно, то следующим летом. На этом Синоде данный вопрос будет подвергнут законному исследованию и рассмотрению, и либо будет определено, какой из двух взглядов находится в согласии со Словом Божиим, который и следует впредь преподавать в Нидерландских Церквах, либо по общему согласию всех Церквей будет решено следовать путем так называемой терпимости, если этот последний путь окажется в согласии со Словом Божиим. Более того, они заявили, что готовы безоговорочно подчиниться решению Синода, и если ремонстранты пожелают сделать то же самое, таким путем и можно будет достичь мира. Однако в отношении терпимости они заявили, что данная ограниченная многими условиями терпимость, как бы усиленно ни практиковать ее определенное время, и как бы сильно ни желать, не сможет послужить миру и назиданию Церкви. Если же ремонстранты предлагают терпимость на достойных условиях, то они готовы вместе с ремонстрантами рассмотреть эти условия. Однако сначала ремонстранты должны прямо заявить о том, что, за исключением Пяти Статей, не разногласят с учением Реформатских Церквей ни в каком другом пункте.

Они указали, что два года назад, 3 декабря 1611 года, Штаты прямо перечислили шесть пунктов учения, по которым запретили учить отлично от того, как до этого учили в Нидерландских Церквах. А именно: касательно полного удовлетворения, принесенного Господом Иисусом Христом за наши грехи, касательно оправдания человека перед Богом, касательно спасительной веры, касательно первородного греха, касательно уверенности в спасении и касательно совершенства человека в этой жизни. Поэтому они особо попросили ремонстрантов прямо заявить о том, что касательно этих пунктов они поддерживают взгляд, изложенный в Исповедании и Катехизисе Церквей (взгляд, резюмированный ими в нескольких извлеченных из этих документов статьях), и что они, ремонстранты, отвергают противоположные взгляды, содержащиеся в некоторых писаниях Арминия, Берция, Ворция �� других авторов. Вопреки этому ремонстранты сказали, что не видят, каким образом расхождения могут быть устранены на Национальном Синоде, и по этой причине не могут согласиться в такой ситуации просить Штаты а созыве Синода. Далее, они заявили, что решению таких вопросов нельзя помочь путем синодальных определений. Кроме того, они не считают, что какая-либо провинция Голландии в вопросах религии должна подчиняться решениям других провинций. Что же касается требуемой от них декларации, они заявили, что посоветуются по этому поводу с другими ремонстрантами. После того, как обе стороны в письменном виде подытожили свои взгляды, они расстались друг с другом, так ничего и не решив.

После этого Штаты призвали Ойтенбогерта и Феста, чтобы узнать от них, какова надежда на установление в Церквах мира и единства. Фест прямо сказал о том, что произошло на состоявшейся встрече, и заявил, что надежда будет только в том случае, если ремонстранты прямо заявят свои взгляды касательно ранее определенных Штатами статей учения. Ойтенбогерт хитро намекнул, что хочет быть выслушан только в отсутствие Феста, дабы более свободно изложить то, что, по его мнению, отвечает поставленной цели. После того, как Ойтенбогерт пространно раскритиковал поведение других служителей, заявив, что, попросив о декларации (которую он, тем не менее, обещал произнести перед конференцией), эти служители пытались ввести, тем самым, новую, совершенно нетерпимую инквизицию, он добился того, чтобы другим служителям было впредь запрещено требовать от ремонстрантов подобной декларации. В добавлении к этому им было приказано более пространно изложить в письменном виде свое мнение касательно наискорейшего пути установления мира, и касательно условий, которыми, по их мнению, должна быть ограничена предлагаемая терпимость. Когда же они это сделали, показав в то же самое время, что вышеназванные статьи многословно и подробно преподаются в Исповедании и Катехизисе Нидерландских Церквей, и что противоположные этим статьям суждения обнаруживаются в публичных сочинениях тех, с кем ремонстранты водили дружбу, вышеназванные сочинения были публично зачитаны в присутствии всех. Тогда ремонстранты через Адвоката добились запрета разглашать все сказанное на этой встрече как в печатном, так и в рукописном виде. Увидев же, что депутаты от Церквей, которым было поручена забота об этих Церквах, много преуспели через свои старания (насколько это соответствовало их должности), ремонстранты, как прежде добивались запрета всех ежегодных Синодов, так и теперь добились того, чтобы депутатам от Церквей впредь было запрещено использовать свои полномочия. Их цель была в пресечении всякой заботы о благополучии и мире Церквей и, таким образом, обретении большей свободы строить против них козни. Из-за такого поведения ремонстранты становились все более и более подозрительными для Нидерландских Церквей, поскольку все здравомыслящие люди рассудили так: если ремонстранты на самом деле не отличаются от прочих Церквей в остальных пунктах учения, у них нет причин избегать на этот счет публичного заявления. Ведь подобная мера послужила бы установлению мира в Церквах и доброй о них славе.

Тогда, чтобы, используя гражданскую власть, с большей легкостью добиться терпимости к себе в Реформатских Церквах (терпимости, на которой они так настаивали как на средстве, которое поможет им ввести свое учение в Голландские Церкви), ремонстранты придумали следующую стратегию. В Англию было послано некое сочинение, в котором расхождения между сторонами были представлены в искаженном виде. Оно было передано Адвокатом Гуго Гроцием Послу Генеральных Штатов вместе с черновиком послания, просящего его вручить петицию королю Великобритании Иакову I, чтобы, учитывая, что данный спор можно разрешить только путем взаимной терпимости, его королевское величество соизволило написать послание Генеральным Штатам, руководствуясь черновиком приложенного письма. Это предприятие было секретным и осуществлялось в частном порядке, и такое послание действительно было послано Генеральным Штатам 6-го мая.

Ремонстранты ликовали по этому поводу и, надеясь, что теперь они точно смогут достичь своих целей, стали добиваться через Адвоката, чтобы Штаты своей властью установили и навязали Церкви некоторую формулу терпимости (такую, как и в 4-й и 5-й статьях главы 11 церковного порядка Утрехта). Хотя многие участники собрания Генеральных Штатов и были склонны к принятию такой меры, тем не менее, самые выдающиеся из них яростно ей воспротивились. Они понимали, что не подобает навязывать Церкви терпимость в тех вероучительных вопросах, которые еще не были надлежащим образом рассмотрены на законном церковном собрании. Особенно если вышеназванные вопросы вызывают явное изменение в церковном учении. Далее, они сочли, что подобным путем нельзя достичь мира в Церквах, поскольку если так будет сделано, люди могли бы проповедовать с одной и той же кафедры, для одного и того же собрания, столь сильно различающиеся взгляды, что мир в Церквах стал бы еще более недостижимым. О чем и учил весь опыт Церкви до настоящего времени. Тем не менее, ремонстранты продолжали настаивать всеми возможными способами на подобной терпимости. Они расхваливали ее публично и тайно, устно и письменно, используя, в особенности, тот аргумент, что, по их словам, статьи, о которых шел спор, весьма маловажны и не касаются основ спасения. Поэтому по отношению к подобным статьям непременно должна проявляться терпимость. Таким образом они добились, чтобы 25-го июля 1614 года постановление о терпимости вопреки желаниям и усилиям самых главных городов Голландии и Восточной Фрисландии было все-таки принято и опубликовано, содержа в себе некоторые отрывки из Писания и цитаты из древних Отцов, среди которых был также и Фауст Регинс, глава полупелагиан.

Когда же Иаков Тригланд, служитель Амстердама, ответил на этот документ в публичном сочинении, Ойтенбогерт также выступил с длинной и пространной его защитой, в которой клеветал и нападал как на само учение Реформатских Церквей, так и на основных его светил: Кальвина, Безу, Занхия и других. На это сочинение Тригланд приготовил основательный ответ ради защиты чести и учения отцов Реформатской Церкви. Увидев же, что этот предназначенный для разрешения споров документ вовсе не пользуется необходимым авторитетом, Ремонстранты, дабы добиться желаемого, предприняли другую стратегию. В сентябре и октябре 1615 года они пригласили всех голландских служителей – как тайно, так и публично – подписать некую составленную весьма обманчивым языком формулу терпимости. Ее составили те, кто тайно принадлежал их партии и разделял их взгляды, но формально не числился в их рядах.

Но, не сумев добиться цели даже таким путем, ремонстранты рассудили, что тех, кого нельзя привлечь на свою сторону добровольно, следует принудить к этому властью регентов. Они решили, что таким образом наконец-то сумеют преодолеть сопротивление и реализовать свой замысел. Поэтому они добились, чтобы документ о взаимной терпимости был опубликован в следующем году от имени самих Штатов и послан для одобрения в каждый классис. Служителям было просто приказано подписать его без каких-либо возражений. И чтобы с большей легкостью ввести в Церковь своих сторонников, изгнав оттуда всех остальных, ремонстранты прибавили к документу еще одну резолюцию. Она позволяла во время призвания служителей и старейшин использовать порядок, разработанный в 1591 году, но еще не одобренный Голландскими Церквами. Согласно этого порядка, четыре человека должны были делегироваться правительством, а четыре других – консисторией. Когда этот документ был послан в классисы, то многие из них прислали Штатам своих депутатов, чтобы открыто и в письменном виде заявить возражения против подобного порядка, и попросить отложить введение данного правила. Однако, когда депутаты прибыли с этой целью в Гаагу, они узнали от некоторых делегатов главных городов, что эти резолюции не приняты окончательно, но только лишь предложены к обсуждению. Они не получили полное и формальное одобрение всех Штатов, и поэтому пока не могут иметь силу закона. Посему депутаты сочли уместным воздержаться от задуманного прошения, пока резолюции не будут окончательно утверждены. Последняя из этих резолюций дала повод для дополнительных новых споров и сумятиц, особенно в Церквах Хаарлема. Ибо, когда некоторые градоначальники захотели созвать служителей, руководствуясь новым правилом, Церкви решительно это не одобрили. Эти Церкви отказались иметь церковное общение с конгрегациями, призвавшими служителей по новому правилу, поскольку не признавали их законно поста��ленными служителями.

Из-за подобных решений отдельные классисы в Голландии, ради сохранения мира бывшие до недавних пор в общении с ремонстрантами в вопросах церковного управления, теперь окончательно разделились. И все из-за того, что многие служители не могли согласиться на подобные решения, в то время как ремонстранты упорно желали, чтобы Церкви управлялись только таким образом. Поэтому, чтобы навязать новый порядок своим сослужителям с помощью гражданских властей, ремонстранты ввели в собрания классисов отдельных, либо чуждых реформатской религии, либо лояльных к их партии Политиков. Таким вот образом они пытались подчинить себе Церковь. Посему здравомыслящие служители, устав от многочисленных, каждый день возникавших диспутов с ремонстрантами, сочли, что лучше собираться отдельно от них, дабы в мирной обстановке заботиться о благополучии Церквей и не ввязываться в постоянные споры.

Тем временем Ойтенбогерт добился, чтобы властью отдельных правителей его сослужителям было приказано повиноваться всем недавно принятым резолюциям. Когда же один из этих сослужителей, Генрик Розей, сказал, что не может обещать повиновения с доброй совестью, он был отстранен от служения гражданскими властями по прямому наущению Ойтенбогерта. Поэтому члены Церкви Гааги, любившие чистоту реформатского учения, продолжали совершать богослужения отдельно, вначале в деревне Рейсвейк, а затем, когда другие Церкви на время одолжили им служителей, и в пределах самой Гааги. Позднее на этих богослужениях стали присутствовать главные лица Штатов, Советники обоих Судов Юстиции и других Коллегий, а также решившие оставить собрания ремонстрантов принц Оранский и граф Нассау Виллем Лодевейк. Они присутствовали, чтобы засвидетельствовать свое согласие со здравым учением и решимость всячески его поддерживать. Ремонстранты с ненавистью называли данное разделение схизмой, пытались всеми способами предотвратить его и отомстить его участникам. Тем временем, везде, где ремонстранты были уверены в благоволении градоначальников, они продолжали вводить в действие принятые резолюции. Многие же благочестивые люди, подвергнувшись наказанию конфискацией имущества, тюремным заключением и ссылкой, стали взывать к высшему Суду Юстиции и искать защиты от подобного насилия. Достопочтенные лорды советники Высшего Совета попытались прийти на помощь притесняемым, однако ремонстранты позаботились через Адвоката о том, чтобы Высшему Совету было запрещено оказывать помощь таким людям. Так что руки Высшего Суда Юстиции оказались связанными.

Когда 18-го марта 1616 года многие ведущие города Голландии, включая великий город Амстердам, выступили против навязывания подобных резолюций, Гуго Гроций и некоторые другие были посланы 24 апреля в Амстердам, чтобы своим красноречием убедить градоначальников этого города подчиниться данным резолюциям. Когда же Гуго произнес по этому поводу пространную речь, градоначальники ответили, что никак не могут одобрить подобное решение, приказывающее обходить законные синодальные собрания и решать церковные вопросы на собраниях Штатов. Ведь, согласно новопринятым резолюциям, собрания Штатов должны были принимать решения по церковным вопросам и приводить эти решения в действие. Далее, они ответили, что намереваются стоять за истинную христианскую религию, процветавшую в этих землях на протяжении пятидесяти лет. Они рассудили, что даже малейшая перемена в религии окажется разрушительной для республики, если прежде не будет рассмотрена на законном Синоде. Далее, градоначальники ответили, что не могут согласиться на те действия, которые предпринимались начиная с 1616 года, и также не могут согласиться на последнее предложение. Они не желают, чтобы от имени города Амстердама (учитывая, что он далеко не самый маловажный участник в собрании Штатов) принимались какие-либо необдуманные решения. Тем более, чтобы эти решения приводились в действие и что-либо предпринималось против людей, исповедующих реформатскую религию, если только изменения в религии с позволения Руководителей Штатов не будут прежде исследованы и рассмотрены на законном Синоде. Они также не желают, чтобы лояльные к реформатской религии проповедники, проповедники той религии, которую отстаивали противники ремонстрантов, отстранялись от служения только из-за того, что не могут с доброй совестью сохранять церковное единство с ремонстрантами. Они не желают, чтобы Церкви, придерживающиеся противоположных взглядов, под предлогом ли схизмы или из-за того, что не могут без укоров совести выслушивать проповеди ремонстрантов, лишались возможности совершать богослужения. Далее, они заявили, что не будут одобрять эти решения, пока с согласия Генеральных Штатов не будет собран законный Синод, где все различия и нововведения будут исследованы должным образом. Таким образом, усилия ремонстрантов и их сторонников оказались напрасными. Особенно, учитывая, что мнение градоначальников Амстердама было открыто одобрено градоначальниками городов Дордрехта, Энкуйзена, Эдама и Пурмеренда.

Приблизительно в это же время принявшие взгляды ремонстрантов служители Церкви Кампена в провинции Оверейселя с помощью градоначальников отстранили от служения своего сотоварища, служителя Вильгельма Стефани, доктора священного богословия, мужа весьма ученого, приверженного истине. И сделали это только потому, что он противился их намерениям. Через публичные памфлеты и открытые исполненные клеветы проповеди ремонстранты пытались сделать реформатскую религию ненавистной для простого народа.

Из-за этих перемен и последующих разделений в Голландских Церквах, ремонстранты, осознав, что становятся все более и более ненавистными, в марте 1617 года представили Штатам Вторую Ремонстрацию. В ней они попытались с невероятным бесстыдством снять с себя вину за все нововведения и переложить ее на служителей, оставшихся верными общепринятому учению Церквей. На эту Вторую Ремонстрацию остальные служители представили и также передали Штатам пространный и основательный ответ.

Поскольку царившие как в Церквах, так и в республике длительные разногласия принесли с собой такое множество зол, трудностей и сумятиц, все те, кому были дороги благополучие объединенных провинций и Реформатских Церквей, ясно осознали, что врачебное средство от такого зла нельзя больше откладывать без значительного ущерба для Штатов и Церкви. Однако, поскольку Штаты до сих пор не могли решить, как надо исправить ситуацию, его королевское величество, Иаков I, король Великобритании, по своему особому благоволению к нашим землям и нашим церквам счел целесообразным посоветовать Генеральным Штатам больше не позволять раковой опухоли разъедать тело республики, но немедленно противостать этим губительным, угрожавшим государству, разделениям, схизмам и смутам. В то же время он искренне умолял их искоренить заблуждения и восстановить в прежней чистоте истинную некогда принятую ими реформатскую веру, которая, будучи утвержденной по общему согласию Реформатских Церквей, всегда была главным фундаментом тесной дружбы и союзничества между его королевством и нашими провинциями. Это, по его словам, могло произойти надлежащим образом только путем созыва Национального Синода, учитывая, что он является обычной, законной и самой эффективной мерой, с давних времен практиковавшейся христианами в различных трудных ситуациях.

Светлейший принц Оранский, Мориц, штатгальтер Объединенных Нидерландов, также с большой искренностью и настойчивостью – сначала часто, а потом даже ежедневно – не переставал увещевать Генеральные Штаты, Штаты Голландии и Восточной Фрисландии. Он говорил Штатам, что, поскольку для них дорого сохранение республики и Церкви, им следует изо всех сил стараться уврачевать подобную язву. С этой целью, как обычную и самую подходящую меру, он прежде всего рекомендовал созыв Национального Синода. 10-го мая он с особой настойчивостью настаивал на своем предложении. Наряду с этим Штаты Зееланда через достопочтенных лордов Мальдера, Браувера, Поттея и Бонифация де Йонга, на собрании 19-го мая увещевали и убеждали Штаты Голландии и Восточной Фрисландии сделать то же самое. Они говорили, что, поскольку споры и разделения стали сильно угрожать благополучию республики, и поскольку многие употреблявшиеся до этого средства оказались напрасными, Штаты непременно должны согласиться на созыв Национального Синода. Ведь это вполне обычная мера, предпринимаемая для искоренения подобного зла. Именно о ней говорит Святой Дух, и именно ее всегда практиковали христиане. Штаты Гельдерланда, Фрисландии, Гронингена и Оммеландена через своих депутатов ответили им в самой дружеской манере.

Но ремонстранты, увидев, что созыв Синода столь сильно рекомендуется соседними королями, принцами, республиками и союзниками, а также самыми главными городами Голландии и Восточной Фрисландии, весьма обеспокоились, что Штаты Голландии и Восточной Фрисландии, большинство участников которых было склонно к этой мере и усердно ее продвигало, могут в конце концов согласиться на данный созыв и, таким образом, они, ремонстранты, будут вынуждены давать отчет перед церковным трибуналом о своем учении и своих поступках. Поэтому, дабы избежать этого, они предложили со своей стороны новые меры для сглаживания противоречий. Они предложили, чтобы Штаты Голландии и Восточной Фрисландии в равном числе избрали и делегировали от себя отдельных людей, как церковников, так и политиков. Эти люди должны были посовещаться друг с другом и разработать меры для примирения и единения. Эти меры затем будут одобрены Штатами, а исполнение их будет возложено на Церкви. Когда же ремонстрантам не удалось этого добиться (поскольку здравомыслящие люди поняли, из какого сорта лиц будет составлено подобное собрание, и что можно от него ожидать; кроме того, подобный способ действий был необычен для Церкви и не подходил для устранения вероучительных разногласий), они рассудили, что им лучше пойти на крайние меры, нежели согласиться с созывом Синода. И они предприняли отчаянные действия.

Отдельные регенты по их наущению заняли следующую позицию. Они сказали, что обсуждаемый созыв Национального Синода противоречит достоинству и независимости провинций, поскольку каждая провинция обладает полной властью решать в вопросах религии что и как ей заблагорассудится. Они сказали, что было бы неприлично и недостойно подчинять эту свободу суждению других провинций, и заявили, что будут защищать это право на верховенство всеми возможными средствами, даже с помощью оружия. По этим и другим причинам чувства менее искушенных людей запылали весьма сильно. И регенты некоторых Городов, составив заговор, решили создать городские вооруженные отряды, связанные клятвой верности, даваемой не Генеральным Штатам, не его превосходительству принцу Оранскому, не главнокомандующему, а только им самим. Они сделали это, чтобы защитить дело ремонстрантов и свою собственную власть, которая в случае провала ремонстрантов подверглась бы угрозе. Это произошло, в частности, в городе Утрехт, где Генеральные Штаты имели гарнизон, достаточно сильный, чтобы подавить всякое восстание и возмущение, а также в Хаарлеме, в Лейдене, в Гоуде, Шоонховене, Хоорне, и других местах. То, что именно ремонстранты надоумили градоначальников городов пойти на такую меру, можно доказать из их писем, которые позднее были перехвачены Правительством.

Таким образом инспирированное ремонстрантами разделение стало угрожать гражданской войной этим некогда процветавшим провинциям. И война непременно бы разразилась, если бы Генеральные Штаты, по своей особой бдительности, и его превосходительство принц Оранский, по своей достохвальной смелости и отваге, в должное время не пресекли и не подавили данное сумасбродство. Генеральные Штаты, видя, что провинциям и Церквам угрожает великая опасность, сочли наконец целесообразным больше не откладывать созыв Национального Синода, но созвать его как можно скорее – тем более, учитывая, что светлейший лорд Дадли Карлтон, посол королевского двора Великобритании, направил к ним, 6-го октября, превосходную и выдержанную петицию.

Ремонстранты же, вместо того, чтобы встретить данную петицию с уважением, подвергли ее самой бесстыдной публичной клевете. Они издали клеветнический памфлет под названием "Weegschaal". Никто, какую бы должность он ни занимал, Генеральные Штаты, принц Оранский, и даже его королевское величество, король Великобритании, не был избавлен от их гнусной клеветы и насмешек. Этот памфлет Генеральные Штаты осудили в публичном эдикте как бесчестящий и бунтарский, установив щедрое вознаграждение всякому, кто назвал бы имя его автора. Позднее Иоанн Казимир Юний, сын весьма известного Франциска Юния, основательно опроверг этот пасквиль. В конце концов, 11-го декабря Генеральные Штаты постановили созвать Национальный Синод, который должен был состояться во имя Господне 1-го мая следующего года. В то же время они предложили определенные правила, согласно которым, по их мнению, должен был пройти этот Национальный Синод. Поскольку же ремонстранты не слишком уважали суждение Нидерландских Церквей, всегда убеждая других в том, что не имеют взглядов отличных от тех, которые исповедуют Реформатские Церкви, Генеральные Штаты сочли целесообразным пригласить делегатов из всех Реформатских Церквей, соседних земель, принципалитетов и республик, а также отдельных выдающихся богословов, известных своим благочестием, ученостью и мудростью, дабы те поддержали делегатов Нидерландских Церквей своим советом и суждением. Таким образом, все разногласия, после тщательного исследования, будут вынесены на общий суд всех Реформатских Церквей, и устранены с большей надежностью, пользой, и твердостью к общей радости всех участников.

Когда в 1618 году эта резолюция была принята, ремонстранты пришли в ярость и различными мерами и кознями пытались помешать ее исполнению. Они прибегли к помощи лояльных к их взглядам людей. В Голландии, пользуясь поддержкой своих почитателей, они попросили созвать Провинциальный Синод, что прежде с негодованием отвергали. Узнав же, что на Национальный Синод захотели пригласить иностранных богословов, они посчитали, что иностранцев надо пригласить и на Провинциальный Синод. На это им ответили, что, действительно, Голландские Церкви просили созвать Провинциальный Синод, но это было тогда, когда не было надежды на созыв Синода Национального, и когда расхождения, казалось, имели место только в Голландских Церквах. Однако, поскольку теперь решено созвать Национальный Синод, и поскольку зло распространилось по всем провинциям, так что его нельзя устранить каким-либо Провинциальным Синодом, сейчас неразумно с целью устранения разногласий идти на созыв такого Синода. Далее, было указано, что поскольку в каждой отдельной провинции Национальному Синоду должен предшествовать Синод Местный, то в Голландии, как Южной, так и Северной, будут, действительно, проведены эти Местные Синоды. Ремонстранты, тем не менее, настаивали на созыве Провинциального Синода через своих вождей и всеми силами за него агитировали. Они делали так потому, что считали: их дело, учитывая лояльность многих регентов и служителей Голландии, будет более успешным на Синоде Провинциальном, а также потому, что хотели путем подобной уловки помешать созыву Национального Синода.

Однако, увидев, что их просьба оказалась несвоевременной, и что они не смогут никого в ней убедить, ремонстранты прибегли к другой мере. Они захотели, чтобы их дело было вынесено на Вселенский Синод, то есть на общий Синод всех Церквей. На это им ответили, что перспективы созвать такой Вселенский Синод весьма неопределенны. Далее, было сказано, что текущее зло требует немедленных мер по его врачеванию, и что созванный Генеральными Штатами Национальный Синод будет весьма похож на Вселенский, учитывая, что на нем будут присутствовать делегаты из большинства Реформатских Церквей. Если же ремонстранты сочтут, что их дело рассматривалось несправедливо, у них будет право жаловаться на решения Национального Синода Синоду Вселенскому, при условии, что они на время подчинятся решениям этого Национального Синода. Однако всеми подобными уловками и кознями ремонстранты все-таки добились того, что письма о созыве Синода были временно отложены, а дата открытия Синода перенесена на более поздний срок.

Тем временем лорд Дадли Карлтон открыто пожаловался Ассамблее Генеральных Штатов, что честь его господина, короля Великобритании, подверглась скандальному и позорному высмеиванию в бесчестном памфлете, названном "Weegschaal", который ремонстранты, несмотря на эдикт Генеральных Штатов, перевели на французский язык. После короткого и обстоятельного опровержения большинства возражений ремонстрантов, лорд Карлтон известил Штаты о том методе, которым его королевское величество обычно пользуется для разрешения вопросов, касающихся религии и христианского учения. Поскольку это соответствовало резолюции Генеральных Штатов, они еще больше убедились и уверились в своем святом намерении. Также и градоначальники города Амстердама, предварительно посовещавшись со служителями своей Церкви и с другими созванными с этой целью людьми, представили 23-го марта в письменном виде собранию Штатов Голландии и Восточной Фрисландии весьма веские причины, почему имеющиеся расхождения могут быть разрешены исключительно посредством Национального Синода. В то же время они подготовили обстоятельный ответ на все возражения ремонстрантов и на их предложение о созыве Генерального Синода. Вскоре после этого градоначальники города Энкуйзена подтвердили решение созвать Синод дополнительными доводами, которые были в письменном виде переданы Штатам в Апологии городов Дордрехта, Амстердама, Энкуйзена и других, с. 103 и 104. Эти доводы были напечатаны 27-го марта, чтобы всякий мог узнать, сколь неподобающе действовали ремонстранты и их сторонники, сопротивляясь созыву Национального Синода, и выдвигая при этом все новые и новые предложения. Делали они это лишь потому, что хотели избежать суда предстоящего Синода.

Генеральные Штаты, сочтя, что сие весьма важное уже решенное на основании веских доводов дело не следует откладывать из-за подобных уловок и уверток, снова решили немедленно, без каких-либо отсрочек, созвать Национальный Синод, и местом проведения этого Синода определили город Дордрехт, а датой – 1 ноября следующего года. Когда же некоторые лояльные к ремонстрантам Штаты Голландии и Восточной Фрисландии на собрании Генеральных Штатов воспротивились сей резолюции, жалуясь, что тем самым урезаются достоинство, права и свободы их провинций, Генеральные Штаты публично заявили, что, приняв постановление о созыве Национального Синода, не хотели урезать или преуменьшить каким-либо образом достоинство, права и свободу какой-либо провинции, но что их намерением было без всякого вреда для провинций и для самой конфедерации законным образом во славу Божию и ради мира республики разрешить на этом Синоде только религиозные разногласия, возникшие касательно христианского учения, учитывая, что это затрагивает все Реформатские Церкви Нидерландов.

Затем они написали Штатам каждой из провинций и заявили, что намерены во Имя Господа созвать и составить из всех Церквей провинций Национальный Синод первого ноября следующего года, чтобы на нем возникшие в Церквах расхождения были законно исследованы и в надлежащей манере (имея в виду приоритет истины) разрешены. В то же время они призвали Штаты каждой провинции немедленно собрать в пределах своих провинций Провинциальные Синоды, от которых будут делегированы шесть набожных, ученых мужей и трое других способных мужей, исповедующих реформатскую религию. Эти люди, согласно условиям, копия которых была послана провинциям, должны были исследовать на Национальном Синоде возникшие расхождения и, во имя истины, их разрешить. Они также обратились к находящимся в Нидерландах французским церквам, имевшим обыкновение собираться на особые Синоды, учитывая, что те были распространены по всем провинциям, и послали им письма такого же содержания.

Получив эти письма, Штаты каждой из провинций созвали Провинциальные или местные Синоды своих Церквей, на которых общим голосованием были назначены и делегированы лица, посылаемые на Национальный Синод, а также определены возражения, подлежащие рассмотрению данного Синода. Все это происходило в каждой провинции согласно обычаю, которому следовали до сей поры в Реформатских Церквах, с тем лишь исключением, что в Голландии и в Епископстве Утрехта из-за большого числа ремонстрантов обычную процедуру нельзя было провести во всех деталях. Ибо из-за того, что в некоторых классисах Голландии произошли разделения, и ремонстранты начали составлять отдельные собрания классисов, Штаты этих провинций сочли за благо, чтобы классисы, в которых такого разделения не произошло, делегировали большинством голосов согласно существующему порядку четырех представителей. Эти представители должны были поехать на местный Синод со всеми необходимыми полномочиями. А в остальных классисах, дабы избежать смятения, двух человек со своей стороны должны были делегировать ремонстранты, и двух со своей стороны – остальные служители. Причем, эти делегаты посылались на местный Синод с абсолютно равными правами.

В епископстве Утрехта Церкви еще не были разделены на отдельные классисы. По этой причине, Штаты данной провинции сочли за благо, сделать следующее. Все ремонстранты должны были собраться на отдельный Синод, а другие служители, не разделявшие их взглядов и составлявшие значительное число, должны были собраться на свой Синод. Затем от каждого Синода на Национальный Синод будут делегированы по три человека с правом решающего голоса. Однако Церковь Утрехта, понимая, что разделена на две части, из которых одна шла за ремонстрантами, а другая отвергала их взгляды, и учитывая также, что, лишь недавно избавившись от угнетения ремонстрантов, еще не имеет собственных служителей, но обслуживается Иоанном Дибетцем, служителем из Дордрехта, – решила от имени не разделявших взглядов ремонстрантов Церквей Утрехта делегировать именно его.

Когда же в Арнееме, 25-го июня, собрался Синод Церквей Гельдерланда и Цутфена, делегированные от классиса Боммеля ремонстранты не захотели сидеть вместе с остальными служителями, покуда им прежде не пообещают соблюсти определенные условия, условия, которые Синод счел противоречащими резолюции Штатов. А поскольку еще раньше ремонстранты от классиса Неймегена, Боммеля и Тиля передали Штатам Гельдерланда и почтенному Суду десять скандальных Статей, которым по их словам учат другие служители, им приказали открыто назвать учащих подобному проповедников, дабы выслушать их на Синоде и решить, правдив ли поступивший на них донос. Ибо было известно, что ремонстранты клеветнически сфабриковали эти Статьи против реформатских служителей, чтобы сделать их ненавистными в глазах Правительства. Однако они не смогли назвать ни одного в целой провинции, кроме служителя Хаттема, подробно прояснившего свою позицию перед классисом. Когда же Синод, тем не менее, захотел его призвать и выслушать на своем заседании, ремонстранты уже не настаивали на этом.

Генрик Арнольди, служитель Дельфта, присутствовавший там от имени Южных Голландских Церквей, заявил, что и в Южной Голландии нет никого, кто учил бы вышеназванным взглядам. По этой причине Синод вынес порицание ремонстрантам за их клевету и тут же заявил, что Церкви Гельдерланда не принимают и не поддерживают инкриминируемое им учение в том виде, в каком его представили ремонстранты. Однако в приведенных положениях имеются отдельные места, которые, понятые сами по себе и в надлежащем смысле, не следует отвергать.

Ремонстранты в конце концов признали свою вину, сознались в клевете и попросили прощения. После этого на этом же Синоде был приведен перечень расхождений между ремонстрантами и остальными служителями, который затем был передан Национальному Синоду. Узнав же, что в данной провинции имеется много служителей, подозревавшихся, помимо Пяти Статей Ремонстрации, во многих других заблуждениях, а также служители, незаконно допущенные до служения и ведущие неправедный образ жизни, Синод захотел выслушать некоторых из них на своем заседании. На основании приведенных обвинений (но никак не из-за их взглядов на Пять Статей Ремонстрантов, обсуждение которых было оставлено Национальному Синоду) данные служители были запрещены в служении. Дело прочих было поручено комиссии, составленной из отдельных делегатов, к которым Штаты добавили собственных представителей. Эти служители, полностью исследовав дело обвиняемых, одних отстранили от служения временно, а других низложили сразу.

Тем временем Генеральные Штаты, уже много раз приказав Штатам Утрехта распустить новоявленных ополченцев, созданную ими Городскую Милицию, и, видя, что эти ополчения образованы с целью помешать исполнению решений будущего Национального Синода в случае не одобрения их ремонстрантами, сочли за благо самим распустить вышеназванных вооруженных людей, число которых достигало нескольких тысяч. Когда же его превосходительство принц Оранский исполнил это дело с невероятной храбростью, благоразумием, и искусством, без какого-либо кровопролития, и заключил под стражу главных зачинщиков, хотевших силой помешать этому роспуску, Иоанн Ойтенбогерт, Иаков Таурин и Адольф Венатор, сознавая нависшую угрозу, покинули Свои Церкви и убежали из Объединенных Нидерландов. Вскоре убежал и Николай Гревинховий, призванный к ответу Судом Голландии за те же самые проступки.

Когда же в сентябре в Южной Голландии в городе Дельфте собрался местный Синод, многие ремонстранты, презрев предыдущую резолюцию Штатов, отказались делегировать на Национальный Синод кого-либо от своего имени. Вместо этого они по��росили Штаты Голландии и Восточной Фрисландии, 13-го сентября, чтобы вместо уже созванного Штатами Национального Синода был организовано иное собрание при соблюдении двенадцати условий, немного времени спустя вновь предложенных ими Национальному Синоду. Штаты, выслушав совет Синода Дельфта касательно этого предложения (которое также приложено к настоящим Постановлениям), приказали ремонстрантам подчиниться установленному порядку и приказу Штатов. Кроме того, они приказали им открыто объявить о своих суждениях касательно Статей, представленных в 1613 году на Дельфтской конференции. Они должны были сделать это в письменном виде и представить свои мнения Синоду в Дельфте, приложив свои жалобы и обвинения против Исповедания и Катехизиса Реформатских Церквей. Ремонстранты передали декларацию своих взглядов касательно вышеупомянутых Статей, а делегаты перевели ее на латинский язык и направили на рассмотрение Национального Синода.

Однако вместо того, чтобы выдвинуть обвинения против Исповедания и Катехизиса, ремонстранты собрали некоторые выдержки из сочинений разных авторов, представив их как противоречащие Исповеданию и Катехизису. Тогда на заседания были вызваны Синода Иоанн Ойтенбогерт и Николай Гревинховий. Когда же один из них, будучи в бегах, не рискнул явиться лично, а другой решительно отказался присутствовать на заседании, обоих после тщательного исследования выдвинутых обвинений лишили по приговору Синода церковного сана. Поскольку же кроме этих двух лиц были и другие, навязанные Церквам в ходе предыдущих беспорядков (причем, вопреки их желанию и без законного призвания), из которых одни в добавление к Пяти Статьям распространяли различные социнианские заблуждения, другие злостно смущали Церкви, создавая разные беспорядки, а третьи вели порочный образ жизни, Синод счел необходимым очистить Церковь от таких служителей, и постановил, что все Cleri (как говорят), пренебрегшие церковной дисциплиной, то есть порядком поставления церковных служителей, должны ординироваться заново. Причем все эти незаконные служители сперва должны были дать отчет о своем призвании, учении и образе жизни. Далее, было решено, что это следует сделать до созыва Национального Синода, чтобы тот, кто сочтет себя ущемленным несправедливым приговором, мог спокойно к нему апеллировать.

Среди этих людей были те, кто, явившись перед Синодом, были лишь временно отстранены от служения, но были и те, кто подвергся немедленному низложению. Однако относительно тех, кого из-за нехватки времени не смогли выслушать, или тех, кто был вызван на Синод, но не явился, была назначена комиссия из пяти служителей, к которым Штаты добавили своих депутатов. Ей и было поручено от имени Синода рассмотреть дела этих людей. Депутаты получили приказ не выносить наказания кому-либо только на основании его отношения к Пяти Статьям Ремонстрации, имея в виду, что суждение об этих Статьях целиком передано Национальному Синоду. Действительно, хотя данная комиссия частично низложила, частично временно отстранила от служения многих людей на основании приведенных против них обвинений, и делала это даже во время проведения Национального Синода, она никогда не пыталась наказать кого-либо только на основании его взглядов на Пять Статей, что явствует из рассмотрения самих дел.

В Северной Голландии подобные же меры были приняты на Синоде в Хууме, на котором были отстранены от служения служители из Хоорна Иоанн Валезий, Иоанн Родингий и Иаков Вельсингий. Они подали апелляцию Национальному Синоду. Когда же депутаты вместе с Посланцами от Штатов расследовали в классисе Алкмаара дело Иоанна Геистрана, служителя Алкмаара, и его брата Петра Геистрана, служителя Эгмонда, было обнаружено, что последние полностью привержены богохульным и проклятым заблуждениям Социна. Это явствовало из их ужасного исповедания, публично зачитанного на Национальном Синоде и приложенного к его Постановлениям. На Синоде в Оверейселе некоторые ремонстранты также получили приказ отчитаться о своем учении и своих поступках. Видя же, что среди них имелись четыре служителя Церкви Кампена – Фома Госвиний, Ассуерис Маттизий, Иоанн Шотлер и особенно Эмерард Воскулий, обвинявшиеся во многих заблуждениях и попытках вызвать смуту, Синод, расследовав их дело, решил направить его Национальному Синоду, что и было впоследствии исполнено.

Тем временем Генеральные Штаты 25-го июня послали письма его королевскому величеству, королю Великобритании Иакову I, депутатам Реформатских Церквей Франции, светлейшему электору Пфальца и Бранденбурга, светлейшему графу Гессенскому, четырем реформатским республикам Швейцарии (Цюриху, Берну, Базелю и Шафхаузену), герцогам Веттерау, Женевской республике, республике Бремена и Эмдена. В этих письмах они попросили послать на Синод отдельных богословов, выдающихся в учении, благочестии и мудрости, которые, руководствуясь своим советом и суждением, могли бы усердно потрудиться вместе с делегатами Нидерландских Церквей и вернуть в эти Церкви мир. Когда же все это было исполнено, в назначенное время делегаты Нидерландских Церквей и иностранные богословы, за немногими исключениями, прибыли в Дордрехт. И 13-го ноября во имя Господа Национальный Синод начал свою работу.

Что именно происходило на этом Синоде, об этом понимающий читатель может подробно узнать из Постановлений и Делопроизводства Синода, ныне опубликованных ради блага и преуспеяния Реформатских Церквей. Однако было сочтено целесообразным помимо других документов добавить к Синодальным Постановлениям также мнения всех богословов касательно Пяти Статей Ремонстрации в том виде, в каком они были представлены на Синоде, дабы Реформатские Церкви ясно поняли, на каких отрывках из Писания и на каких аргументах основаны наши Каноны. Нет сомнения, что понимающий читатель найдет в этих мнениях чудесное и удивительное согласие. Если же кому-то покажется, что в некоторых менее значимых вопросах иногда возникало несогласие, то это послужит еще одним доказательством того, что на данном собрании имелась надлежащая свобода слова и суждения, и что, тем не менее, все его участники единодушно согласились с учением, изложенном в Канонах этого Синода, подписанных всеми, без каких-либо исключений и каких-либо возражений, ради свидетельства о всеобщем единстве.

Наконец, ко всем Реформатским Церквам была обращена просьба сохранять, принимать, продвигать и передавать своим последователям ортодоксальное учение, столь торжественно провозглашенное данным Синодом на основании Слова Божия, ко славе Божией, утешению и спасению душ. В то же самое время Церкви попросили оценить благочестивое и достохвальное рвение и усердие Генеральных Штатов Объединенных Нидерландов ради сохранения чистоты и здравости реформатской религии, а также труды многих выдающихся учителей Церкви, присутствовавших на этом Синоде, выступавших за правое учение и всеми силами утверждавших его. И прежде всего их попросили искренне помолиться благому и всемогущему Богу, чтобы Он отныне милостиво сохранял Нидерландские Церкви и все другие Церкви, исповедующие то же самое здравое учение, в единстве веры, в мире и спокойствии; чтобы Он вразумил самих ремонстрантов, и всех других заблуждающихся, дав им лучшее понимание и здравый смысл; чтобы по благодати Своего Духа Он привел их в конце концов к познанию истины. Ради славы Своего Божественного Имени, назидания Церквей и спасения всех нас через нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа, Которому вместе с Отцом и Святым Духом, Единому истинному и бессмертному Богу, да будет слава, честь и хвала во веки веков. Аминь.

[После провала всех своих уловок, привлеченные к ответу на Синоде арминиане в конце концов были вынуждены представить в письменном виде декларацию своих взглядов касательно Пяти Пунктов учения, о которых шел спор. На тридцать первой сессии, 13-го декабря 1618 года, они представили свои мнения касательно первой статьи, о декрете Предопределения. Четыре дня спустя на тридцать четвертой сессии, 17-го декабря, они представили свои мнения по остальным статьям. Эти мнения сохранились в Постановлениях Национального Синода, и мы даем здесь нижеследующий перевод с голландской версии. Эти мнения важны для нашего понимания Канонов, особенно для понимания раздела «Отвержение Заблуждений», который прямо относится к этим письменно изложенным мнениям.]

I. Мнение ремонстрантов, которое они в доброй совести считали и до сих пор считают находящимся в согласии со Словом Божиим, касательно Первой Статьи декрета о Предопределении, таково:

1. Бог не постановил избрать кого-либо к вечной жизни или отвергнуть кого-либо от участия в вечной жизни ранее в смысле порядка, чем Он постановил создать этих людей, безотносительно к какому-либо предшествующему послушанию, согласно Своему благоволению, чтобы явить славу Своей милости и справедливости или Своего абсолютного могущества и господства.
2. Поскольку Божий декрет, как в отношении спасения, так и в отношении погибели каждого человека, не является декретом цели, которую Он желает в абсолютном смысле, из этого следует, что эти декреты не включают в себя те меры, с помощью которых избранные и отверженные действенно и неизбежно приводятся к назначенной для них цели.
3. Поэтому Бог с этой целью также не создал в одном Адаме всех людей в состоянии праведности, не постановил грехопадение и не попустил его, не лишил Адама необходимой и достаточной благодати, не делает так, что Евангелие проповедуется и призывает людей внешним образом, и не дает им определенных даров Святого Духа, чтобы все это было средством, которым Он приводит отдельных людей к жизни, лишая при этом других дара этой жизни. Христос, Посредник, является не только осуществителем декрета об избрании, но также и основанием этого декрета об избрании. Причина того, что одни действенно призываются, оправдываются, сохраняются в вере и прославляются, кроется не в том, что они были абсолютно избраны к вечной жизни. То же, что другие оставлены в состоянии падения, что Христос не даруется им, что они либо вообще не призываются, либо призываются недейственно, ожесточаются и осуждаются, не является причиной того, что они абсолютно отвержены от вечной жизни.
4. Бог не постановил без учета личных грехов оставить большую часть людей в состоянии погибели, лишив их всякой надежды на спасение.
5. Бог постановил, что Христос должен быть умилостивлением за грехи всего мира, и в силу этого декрета Он решил оправдать и спасти тех, кто верует в Него, а также обеспечить людей средствами, необходимыми и достаточными для веры, причем таким образом, который, как Он знает, наиболее подходит Его мудрости и справедливости. Однако Он ни в коем случае не постановил в силу абсолютного декрета дать Христа, Посредника, одним лишь избранным, и через действенное призвание дать веру им одним, оправдать их одних, сохранить их одних в вере, и лишь их одних прославить.
6. Никто не отвергается от вечной жизни или от средств, достаточных для ее достижения, каким-либо абсолютным предшествующим декретом, так что заслуги Христа, призвание, и все дары Духа могут быть полезными для спасения всех, и действительно являются полезными, если люди через злоупотребление ими не обращают их к собственной погибели; однако к неверию, безбожию, грехам, как к средствам и причинам осуждения, никто не предопределен.
7. Избрание отдельных лиц относительно цели происходит (то есть является решающим, – прим. авт.) из рассмотрения их веры в Иисуса Христа и стойкости, но не без учета веры и стойкости в истинной вере как условия, требуемого наперед в избранных.
8. Отвержение от вечной жизни происходит после учета предшествующего неверия и стойкости в неверии, но не без учета предшествующего неверия и стойкости в неверии.
9. Все дети верующих освящены во Христе, так что никто из них, покидая эту жизнь до достижения сознательного возраста, не погибает. Однако ни в коем случае не могут считаться отверженными те дети верующих, которые покидают эту жизнь в младенчестве, прежде совершения какого-либо личного греха в собственном лице, так что ни святое омовение крещения, ни молитвы Церкви не могут быть им полезными ко спасению.
10. Никто из детей верующих, крещенных во имя Отца и Сына и Святого Духа, живя в состоянии младенчества, не считается отверженным в силу абсолютного декрета.

II. Мнение ремонстрантов касательно Второй Статьи, которая относится к всеобщности заслуг смерти Христовой, таково:

1. Цена спасения, предложенная Христом Богу, Своему Отцу, не только сама по себе достаточна для искупления всего человеческого рода, но также и уплачена за всех и за каждого, согласно декрету, воле и благодати Бога Отца; и поэтому никто окончательно не исключен из причастия ко благам Христовой смерти абсолютным и предшествующим декретом Божиим.
2. Христос, в силу заслуги Его смерти, так примирил весь человеческий род с Богом Отцом, что Отец, в силу этой заслуги, без ущерба для Своей справедливости и истины, мог и восхотел создать и установить новый завет благодати с грешниками и достойными осуждения людьми.
3. Хотя Христос заслужил примирение с Богом и прощение грехов для всех и каждого, тем не менее, согласно новому завету благодати, никто не становится действительным причастником благодеяний, заслуженных Христовой смертью, кроме как по вере; и грехи не прощаются грешникам прежде, чем они действительно и истинно уверуют во Христа.
4. Только те обязаны веровать, что Христос умер за них, за кого Христос действительно умер. Однако призванные отверженные, за которых Христос не умер, не обязаны в это верить, и не могут, по причине противоположного неверия, быть справедливо осужденными; в действительности, если бы были такие отверженные, они бы были обязаны верить в то, что Христос за них не умер.

III. Мнение ремонстрантов касательно Третьей и Четвертой Статьи, о благодати Божией и обращении человека, таково:

1. Человек не имеет спасительной благодати от самого себя, или от силы своей свободной воли, имея в виду, что он, в состоянии греха, не может сам по себе ни думать, ни желать, ни делать чего-либо доброго (по крайней мере того, что является добрым в спасительном смысле, какова в первую очередь спасительная вера); однако необходимо, чтобы он был от Бога во Христе, через Его Святой Дух, возрожден и обновлен в понимании, чувствах, воле и всех своих силах, дабы он мог правильно понимать, соблюдать, хотеть и исполнять то, что является добрым в спасительном смысле.
2. Итак, мы считаем, что благодать Божия не только является началом, но также и продолжением и завершением всякого блага таким образом, что даже возрожденный, без этой предшествующей, пробуждающей, последующей и содействующей благодати, не может ни хотеть, ни совершать доброго, ни сопротивляться какому-либо искушению ко злу, и все добрые дела и поступки, какие только можно помыслить, должны приписываться благодати Божией.
3. Тем не менее, мы не верим, что всякое рвение, забота и усердие, проявляемые для достижения спасения прежде прихода самой веры и Духа возрождения, являются напрасными и бесполезным, и не только не полезными, но даже весьма вредными для человека; напротив, мы считаем, что слушать Слово Божие, сожалеть о совершенных грехах, желать спасительной благодати Божией и Духа возрождения (с которым, тем не менее, человек ничего не может делать без благодати) не только не является вредным и бесполезным, но, скорее, совершенно полезно и чрезвычайно необходимо, чтобы достичь веры и Духа обновления.
4. Воля в состоянии падения, прежде призвания, не имеет ни силы, ни свободы хотеть чего-либо спасительно доброго. Поэтому мы отрицаем, что свобода хотеть спасительного блага наряду со свободой хотеть зла принадлежит воле во всяком ее состоянии.
5. Действенная благодать, посредством которой кто-либо обращается, не является непреодолимой, и хотя Бог через Свое Слово и внутреннее воздействие Своего Духа так влияет на волю, что одновременно дарует и силу веровать, или сверхъестественную способность, и действительно заставляет человека верить; тем не менее, человек может сам по себе презреть эту благодать, не уверовать и, таким образом, погибнуть по собственной вине.
6. Хотя согласно абсолютно свободной воле Божией неравенство божественной благодати может быть весьма велико, тем не менее, Святой Дух изливает, или готов излить, столько благодати на всех людей и на каждого человека, кому проповедуется Слово Божие, сколько достаточно для продолжения поэтапного обращения человека, и поэтому не только те люди получают достаточную благодать для веры и обращения, которых Бог, как говорят, хочет спасти согласно декрету абсолютного избрания, но и те, кто в действительности не обращается.
7. Человек может по благодати Святого Духа сделать больше добра, чем он в действительности делает, и не делать больше зла, чем он в действительности не делает, и мы не верим, что Бог просто не хочет, чтобы человек делал больше добра, чем он делает, и изб��гал большего зла, чем он избегает, и что от вечности Им было точно постановлено, что произойдет и то, и другое.
8. Всех, кого Бог призывает ко спасению, Он призывает серьезно, то есть, с праведным и совершенно непритворным намерением и волей спасти. И мы не согласны с теми, кто считает, что Бог внешним образом призывает некоторых, кого Он не желает призвать внутренне, то есть, что Он не хочет, чтобы они действительно обратились, прежде чем они отвергнут благодать призвания.
9. В Боге нет такой сокрытой воли, которая бы противилась Его воле, открытой в Слове, чтобы Он в соответствии с этой волей (то есть, сокрытой волей) не желал обращения и спасения большей части тех, кого Он же через Слово Евангелия и согласно открытой воле серьезно призывает и приглашает к вере и спасению, и мы не признаем, как говорят некоторые, притворства или двуличия у Бога.
10. Мы также не верим, что Бог призывает отверженных, которые призываются Им, со следующей целью: чтобы Он еще больше ожесточил их или лишил их извинения, чтобы Он наказал их еще более сурово, чтобы Он сделал явной их неспособность, но не для того, чтобы они обратились, уверовали и были спасены.
11. Это неправда, что в силу могущества и действия этой сокрытой воли, или в силу божественного декрета, все, не только доброе, но и злое, происходит по необходимости; так что все те, кто грешит, в отношении божественного декрета не могут ничего, кроме как грешить; что Бог постановляет и вызывает грехи людей, их сумасшествие, глупость, жестокие дела, и святотатственное хуление собственного Имени, направляет язык людей к богохульству, и т.д.
12. Мы также считаем ложным и ужасным, что Бог должен скрытым образом побуждать людей ко греху, который Он открыто запрещает; так что те, кто грешит, не действуют против истинной воли Божией, в собственном смысле слова, и то, что неправедно (то есть, противоречит Его заповедям) находится в согласии с волей Божией, более того, что согласно справедливости свершать волю Божию является достойным смерти преступлением.

IV. Мнение ремонстрантов касательно Пятой Статьи, говорящей о стойкости, таково:

1. Стойкость верующих в вере – это не следствие абсолютного декрета, которым Бог, как говорят, избрал отдельных лиц, не обусловив это никаким условием послушания.
2. Бог, Господь, дарует истинно верующим столько благодати и сил, сколько Он согласно Своей бесконечной мудрости считает достаточным для стойкости и преодоления искушений дьявола, плоти и мира; и никогда не следует обвинять Бога в том, что некто не устоял.
3. Истинные верующие могут отпасть от истинной веры и впасть в такие грехи, которые не совместимы с истинной и оправдывающей верой; это не только может произойти, но и нередко происходит.
4. Истинные верующие могут по своей собственной вине впасть в ужасный грех и богохульство, пребыть в них до конца и умереть в них, и согласно этому могут окончательно отпасть и погибнуть.
5. Тем не менее, хотя истинно верующие иногда и впадают в тяжкие и ранящие совесть грехи, мы не верим, что они немедленно отпадают от всякой надежды на обращение, но мы признаем, что может случиться так, что Бог согласно Своей изобильной милости снова призовет их к обращению через Свою благодать; более того, мы верим, что это нередко происходит, хотя люди не могут знать с определенностью, произойдет ли это на самом деле и несомненно.
6. Поэтому мы от всего сердца отвергаем нижеследующее учение, которое ежедневно распространяется среди людей в публичных сочинениях, как вредное для благочестия и добрых нравов, а именно: 1) Что истинно верующий не может сознательно грешить, но только по неведению и слабости, 2) Что истинно верующий никаким грехами не может отпасть от благодати Божией, 3) Что тысячи грехов, более того – грехи всего мира, не могут сделать избрание недействительным, когда к этому еще прибавляется, что все люди обязаны верить в то, что они избраны ко спасению, и поэтому не могут отпасть от избрания. Мы хотим привлечь внимание к тому, какую широкую дверь открывает это для плотской безопасности, 4) Что верующим и избранным не вменяются никакие грехи, сколь бы тяжкими и великими они ни были, более того, все настоящие и будущие грехи им отныне прощены, 5) Что истинные верующие, впадая в тлетворные ереси, в тяжкие и позорные грехи, такие как: прелюбодеяние и убийство, по причине которых Церковь, согласно установлению Христову, обязана свидетельствовать, что не может терпеть их в своем внешнем общении, и что они не имеют участия в царстве Христовом, ежели не покаются, тем не менее не могут полностью и окончательно отпасть от веры.
7. Истинный верующий, насколько в настоящее время он может быть уверен в правильности своей веры и своей совести, настолько же он может и должен быть уверен в своем спасении и в спасительном благоволении к себе Бога; и здесь мы отвергаем мнение папистов.
8. Истинный верующий может и должен быть уверенным на будущее, что он, при условии постоянства, бдения, молитвы и других святых упражнений, может устоять в истиной вере, и что благодать Божия, необходимая для стойкости, никогда не будет от него удалена; но мы не видим, как он может быть уверен, что никогда не пренебрежет в будущем своим долгом, но в ходе христианской брани до конца устоит в делах веры, благочестия и любви, как то подобает верующему. Мы также не считаем необходимым, чтобы верующий был в этом уверен.